В один хмурый октябрьский вечер, когда дождь мешался с мокрым снегом, в полупустом храме заканчивалась вечерняя служба. Прихожане разошлись по домам, не рискуя выходить в такую погоду. Лишь пламя свечей трепетало от сквозняков, когда двери то и дело открывались. Вскоре в церкви осталась только Варвара.
Она вышла из-за прилавка свечной лавки и принялась гасить огарки, счищая воск с подсвечников. Потом потушила лампады перед образами. Через узкие окна с узорчатыми стёклами едва пробивался свет фонарей. Лишь одна тусклая лампочка освещала позолоту икон.
Из бокового придела вышел отец Георгий в чёрной куртке поверх рясы.
«Сторож пришёл?» — спросил он, подходя.
«Ещё нет. Передать что-то?»
«Нет. До завтра». Он кивнул и направился к выходу.
Варвара взяла ведро и швабру, стала мыть пол. Любила, когда утром храм встречал чистотой. Вдруг дверь захлопнулась — сторож, Петрович, перекрестился на входе, молча кивнул и прошёл в свою каморку. Никто не слышал его голоса, хоть батюшка и уверял, что он не немой.
Закончив, Варвара оглядела храм, проверяя, все ли лампады погашены. Шёпотом шептала молитвы перед образами: «Святителю Николае, моли Бога о нас… Божия Матерь, спаси нас…»
«Ухожу!» — крикнула она сторожу. Эхо раскатилось под сводами.
Погасив свет, она вышла на крыльцо. Ветер бил в лицо, дождь стучал по козырьку. Вдруг раздался писк. Ожидая увидеть котёнка, она нагнулась — и обнаружила свёрток. Отогнула край — крошечное личико, сморщенное, как яблочко.
«Господи, да кто ж тебя здесь оставил?»
Она подумала постучать в храм или вызвать полицию, но вместо этого решила отнести ребёнка домой и позвонить отцу Георгию. Не успела сделать и шага — из темноты вырвалась девушка и выхватила свёрток.
«Твоё дитя? Грех бросать!» — строго сказала Варвара.
«Не бросала… Оставила на минутку», — рыдая, ответила та.
«Почему не в храм занесла?»
Девушка молчала, сжимая ребёнка.
«Есть куда идти?»
Та замедлила шаг.
«Вижу, нет… Слушай, пойдём ко мне. Тут рядом. Ребёнок плачет — голодный, наверное. Да и сама продрогла».
Девушка, дрожа, кивнула. По дороге Варвара не умолкала: рассказывала, что муж погиб, детей Бог не дал, что в доме одиноко. «Вещей нет? Не беда! У соседки Надежды внук недавно родился — одолжим пелёнок».
В квартире Варвара распорядилась: «Раздевайся, тапки мои надень. Давай ребёнка сюда». Малютка, оказалось, дочка, дрыгала ножками, жадно открывая ротик.
«Голодная. Прикрой её, я к соседке схожу».
Надежда удивилась: «У тебя что, ребёнок завёлся?»
«Племянница приехала. Чемодан украли», — соврала Варвара.
Соседка принесла целый пакет с памперсами и распашонками.
«Молоко есть? Вот и славно!» — Варвара вернулась и увидела, как гостья кормит малышку.
Пока девочка, Вероничка, спала, они сидели на кухне. Девушка, Ольга, рассказывала сквозь слёзы:
«Из роддома некуда идти. В общаге после родов нельзя. Думала, с моста… Но у храма ноги как приросли. Положила у двери, а сама к реке пошла…»
«Родители?»
«Мать замужем, отца нет. Я на третьем курсе училась… Он, отец ребёнка, денег на аборт дал. А я не смогла».
«Живи тут. О детях мечтала — Бог тебя мне послал».
Так они и остались. Ольга помогала по дому, начала ходить в храм. Вероника росла, называла Варвару бабушкой.
Прошли годы. Вероника, уже студентка мединститута, как-то призналась:
«Мам, влюбилась… Преподаватель».
«Как зовут?»
«Игорь Викторович».
Ольгу будто током ударило. Она узнала расписание, пришла в институт. Когда он вышел из аудитории, она подошла.
«Вы меня не узнаёте?»
Он всмотрелся. «Нет… А должен?»
«Я Ольга. Ты послал меня на аборт. Вероника — твоя дочь».
Он побледнел. «Не знал…»
«Ты и не спрашивал. Не смей к ней подходить!»
Дома Ольга всё рассказала дочери.
«Значит, мой отец не герой-лётчик, как ты говорила?»
«Нет. Но выбор за тобой. Я не прощу — но тебе решать».
Позже, на свадьбе Вероники, Ольга холодно кивнула Игорю. А после, стоя в храме, где когда-то нашла дочь, думала: жизнь — как узор на стекле. Случайные трещины, но сквозь них всё равно пробивается свет.
**Смысл:** Даже в самых тёмных поворотах судьбы есть промысел. Иногда спасение приходит оттуда, откуда не ждёшь — через людей, через веру, через простую человеческую доброту.
