Татьяна Игнатьевна возвращалась домой неторопливо, как всегда. Повернув ключ, вдруг услышала в квартире чужие голоса. Сняв каблуки, на цыпочках прошла на кухню.
То, что увидела, словно громом ударило.
За столом хохотали три девушки. В центре, как царица, восседала невестка — Алевтина. На плите булькал борщ, тот самый, что Татьяна Игнатьевна сварила с утра.
— Это что за бесчинство?! — вырвалось у неё, и смех вмиг оборвался.
Алевтина подняла глаза и слащаво улыбнулась:
— Мамуля, подружки заглянули. Я их угостила. Борщ — пальчики оближешь!
Татьяна Игнатьевна молча осмотрела стол. В тарелках гостей — её ужин. Из серванта — праздничный фарфор. Из вазы — виноград, купленный к воскресенью.
Алевтина жила в доме уже два года. Сын Михаил влюбился как шальной, расписались в два счёта. Снимали квартиру, но когда хозяйка внезапно продала жильё, оказались на улице.
— Мам, пусти нас ненадолго, — умолял Михаил. — Ск найдём новое.
Татьяна пустила. Но сразу оговорила правила. И с первых дней поняла: покоя не будет. Алевтина дерзила, огрызалась, каждодневно испытывая её терпение.
Сначала — крошки на столе. Потом — разбросанные колготки. Затем — двери, хлопающие как выстрелы.
— Почему вас выставили? — спросила Татьяна как-то вечером.
— Квартиру продали, — отрезала невестка.
— Врут. По закону месяц дают, а вас — за два дня. Наверное, и с хозяйкой так же трепалась?
Алевтина фыркнула, сунула в уши наушники и отвернулась.
Наутро Татьяна собрала крошки и демонстративно высыпала на постель невестки. Та взвилась, закатила истерику. Скандал гремел на весь дом.
Вечером вернулся Михаил. Выслушал мать и спросил:
— И всё из-за крошек?
— Из-за похабства! — вспыхнула Татьяна. — Или живёте по моим правилам, или вон.
Сын пообещал поговорить. Алевтина пару дней хорохорилась, потом снова началось. Но вдруг — перемена. Убирается, тише воды, даже кисель сварила.
Татьяна насторожилась. И не зря. Через неделю Михаил объявил:
— Мам, ты станешь бабушкой.
Радости не было. Ребёнок — а жилья нет. Да ещё эта невестка, с которой дышать одним воздухом невыносимо.
— Теперь понятно, почему зашевелилась! Ты её уговорил! — бросила она сыну. — Но это ничего не меняет. Жить здесь не будете. Мне ещё не пенсия.
Сын промолчал. А на следующий день, стоило Татьяне уйти к соседке, Алевтина позвала подруг. Её борщ пошёл по тарелкам.
Но Татьяна вернулась раньше.
— Это не трактир, а моя квартира. Вон! — прошипела она. — А ты, Алевтина, собирай манатки.
Невестка вышла, не раскрыв рта. Вечером явился Михаил. Увидев чемодан жены на пороге, молча сложил свои вещи.
— Переступишь порог — обратно не жди, — сказала Татьяна.
Он ушёл. Полгода мать с сыном не виделись. Позже она набралась смелости позвонить. Встретились в столовой. С Алевтиной она больше не разговаривала.
Бабушкой Татьяна Игнатьевна стала, но издалека. И если жалела о чём-то, так только о том, что пустила невестку в дом. Потому что уважение — не ребёнком вымогают. Оно либо есть, либо — пустота.
