«Отдайте мне моих детей!» — потребовала сестра, которую не видел восемь лет…
Жизнь иногда подкидывает сюрпризы, и вот ты уже нянчишь ребятишек, хотя сам недавно был мальчишкой. Не по велению сердца — по злой иронии судьбы. Именно так вышло у меня.
Меня зовут Денис. Я вырос в детдоме. Когда мне было девять, туда же привезли мою младшую сестру Катю — ей едва исполнилось четыре. Мы держались друг за дружку изо всех сил. Я отдавал ей свои пряники, подтягивал её по чтению, отбивал от злых воспитателей. Мечтал, что однажды заберу её отсюда, и ей больше не будет одиноко.
И этот день настал. Когда я получил свою первую хрущёвку и оформил опекунство, Катя переехала ко мне. Мы стали семьёй. Я крутился на трёх работах, а она росла — умница, красавица, отличница, ещё и в художественную школу ходила. Я горел от гордости.
Но всё рухнуло, когда Кате стукнуло пятнадцать. Влюбилась в парня постарше — моего ровесника. Дима был, как говорят, «типичный гопник» — без работы, без целей, только по подворотням шлялся. Я уговаривал её, умолял — бесполезно: слёзы, крики, «ты меня не понимаешь!». А потом — две полоски. Сестре не было и шестнадцати.
Пришлось срочно играть свадьбу. Через пару месяцев родились близнецы — Ваня и Маша. Я не лез, но всегда был рядом: помогал, подкидывал деньги. Сначала казалось, что Дима остепенился — устроился грузчиком, Катя сидела с детьми.
Но когда малышам не исполнилось и года, Катя снова забеременела. Я закатил глаза, но смирился. Родился Гриша. А потом пошло по наклонной: Диму уволили, запил, Катя начала пропадать где-то, оставляя детей одних.
У меня к тому времени уже была своя жизнь — жена Таня, мы ждали первенца. Но я не мог смотреть, как страдают племянники. И вот звонок от соседки: дети орут, Кати нет третий день. Приезжаю — грязь, голодные рёвы, а «мамы» и след простыл. Таня, не раздумывая, сказала:
— Вези их сюда.
Так в нашей однушке появились трое малышей. Мы их отмыли, накормили, уложили. Первая неделя прошла в вечном стирке-готовке, но на душе было спокойно. Они в безопасности. Через неделю объявилась Катя — не за детьми, а за деньгами. Сказала, что улетает в Турцию с каким-то «предпринимателем», а дети… пусть пока поживут у нас.
Прошло восемь лет. Дети стали нашими. Ваня и Маша уже в пятом классе, Гриша — в третьем. А наша Варечка ходит в садик. Они зовут нас мамой и папой. О Кате никто не вспоминает. Я не запрещал, но им и неинтересно.
И вот, под самый Новый год, стук в дверь. Мы лепили пельнюги, дети клеили гирлянды… Открываю — на пороге Катя. Рядом мужчина с южным загаром. Постарела, но взгляд всё тот же — решительный.
— Это мой муж, — говорит. — Мы вернулись. Забираю детей. Уедем в его город.
Я остолбенел.
Таня вышла в прихожую, за ней — ребятишки. Катя с порога начала требовать «вернуть ей малышей». Но когда Маша, глядя на неё, спросила: «Мамочка, а эта тётя кто?» — у меня сердце ушло в пятки. Катя даже дочь не узнала.
— Я твоя мать! — закричала она. Но Маша прижалась ко мне.
Катя замолчала. Потом глухо спросила:
— Можно… хоть иногда их видеть?
Мы с Таней переглянулись. Помолчали. Я кивнул:
— Приходи. Но дети останутся с нами.
Катя ушла, сгорбившись. А мы всей гурьбой высыпали во двор — смотреть салют. В небе рвались разноцветные звёзды, а я обнимал их — своих детей, не по крови, но по праву. И знал, что не зря тогда, восемь лет назад, открыл для них дверь.
