— Твои котлеты даже собака есть не будет, — смеялся муж, выбрасывая еду. Теперь он ест в столовой для бездомных, которую финансирую я.
Тарелка с ужином полетела в мусорку. Звонкий удар фарфора о пластик заставил меня вздрогнуть.
— Твои котлеты даже Барсик есть не будет, — усмехнулся муж, указывая на кота, который презрительно отвернулся от предложенного кусочка.
Алексей вытер руки о дорогое кухонное полотенце, которое я купила специально под цвет новой мебели.
Он всегда был одержим деталями, но только если они касались его имиджа.
— Маша, я же просил. Никакой домашней еды, когда я жду партнёров. Это дёшево. Пахнет… нищетой.
Он произнёс это слово с таким отвращением, будто оно оставляло во рту привкус гнили.
Я смотрела на него — на его идеально отглаженную рубашку, на дорогие часы, которые он не снимал даже дома.
И впервые за долгие годы я не чувствовала ни обиды, ни желания оправдываться. Только холод. Пронизывающий, ледяной.
— Они приедут через час, — продолжил он, не замечая моего состояния. — Закажи стейки из «Премиум-клуба». И салат. Тот, с трюфелями. И приведи себя в порядок. Надень то синее платье.
Он бросил на меня оценивающий взгляд.
— И убери волосы. Такая причёска тебя старит.
Я молча кивнула. Просто механическое движение головой.
Пока он разговаривал по телефону, отдавая указания своему помощнику, я медленно собирала осколки тарелки.
Каждый осколок был острым, как его слова. Я даже не пыталась спорить. Какой смысл?
Все мои попытки «стать лучше для него» заканчивались одинаково — унижением.
Мои курсы сомелье он высмеял, назвав их «кружком для скучающих домохозяек».
Мои идеи по декору нашего дома — «безвкусицей». Моя еда, в которую я вкладывала не только силы, но и последнюю надежду на тепло, летела в мусорное ведро.
— Да, и вино возьми хорошее, — говорил Алёша в трубку. — Только не то, что Маша на своих курсах пробовала. Нормальное.
Я поднялась с пола, выбросила осколки и посмотрела на своё отражение в тёмном экране духовки. Уставшая женщина с потухшим взглядом. Женщина, которая слишком долго пыталась стать удобной частью интерьера.
Я пошла в спальню. Но не за синим платьем. Я открыла шкаф и достала дорожную сумку.
Он позвонил через два часа, когда я уже устраивалась в дешёвом отеле на окраине Москвы. Я специально не поехала к подругам, чтобы он не нашёл меня сразу.
— Ты где? — его голос был спокойным, но в этом спокойствии таилась угроза. — Гости приехали, а хозяйки нет. Некрасиво.
— Я не приеду, Алёша.
— Что значит «не приеду»? Ты что, обиделась из-за котлет? Маша, не веди себя как ребёнок. Возвращайся.
Он не просил. Он приказывал. Уверенный, что его слово — закон.
— Я подаю на развод.
На той стороне провода повисла пауза. Я слышала, как где-то вдали играет музыка и звенят бокалы. Его вечер продолжался.
— Понятно, — наконец сказал он с ледяной усмешкой. — Решила показать характер. Хорошо. Поиграй в независимость. Посмотрим, на сколько тебя хватит. Дня на три?
Он положил трубку. Он не верил. Для него я была просто вещью, которая временно сломалась.
Наша встреча состоялась через неделю в переговорной его офиса. Он сидел во главе длинного стола, рядом — вычищенный адвокат с лицом карточного шулера. Я пришла одна. Специально.
— Ну что, наигралась? — Алексей улыбнулся своей фирменной снисходительной улыбкой. — Я готов тебя простить. Если, конечно, ты извинишься за этот цирк.
Я молча положила на стол заявление на развод.
Его улыбка исчезла. Он кивнул адвокату.
— Мой клиент, — заговорил тот мягким голосом, — готов пойти вам навстречу. Учитывая ваше, скажем так, нестабильное эмоциональное состояние и отсутствие собственных доходов.
Он пододвинул ко мне папку.
— Алексей оставляет вам ваш автомобиль. И готов выплачивать содержание в течение полугода. Сумма более чем щедрая, поверьте. Чтобы вы могли снять скромное жильё и найти работу.
Я открыла папку. Сумма была унизительной. Это были даже не крохи с его стола, а пыль под ним.
— Квартира, конечно, остаётся Алексею, — продолжил адвокат. — Она была куплена до брака.
Бизнес тоже его. Совместно нажитого у вас, по сути, нет. Вы ведь не работали.
— Я вела хозяйство, — тихо, но твёрдо сказала я. — Я создавала уют, в который он возвращался. Я организовывала его приёмы, которые помогали заключать сделки.
Алексей фыркнул.
— Уют? Приёмы? Маша, не смеши. Любая домработница справилась бы лучше. И дешевле. Ты была просто… красивым аксессуаром. Который, кстати, в последнее время сильно испортился.
Он хотел ударить больно. И у него получилось. Но эффект был не тот, на который он рассчитывал. Вместо слёз во мне закипала ярость.
— Я не подпишу это, — я отодвинула папку.
— Ты не поняла, — вмешался Алёша, наклонившись вперёд. Его глаза сузились. — Это не предложение.
Это ультиматум. Либо ты берёшь это и тихо уходишь, либо не получаешь ничего. У меня лучшие юристы. Они докажут, что ты просто жила за мой счет. Как паразит.
Он смаковал это слово.
— Ты без меня — ноль. Пустое место. Ты даже котлеты нормально пожарить не можешь. Какой из тебя соперник в суде?
Я подняла на него взгляд. И впервые за долгое время посмотрела на него не как жена, а как посторонний человек.
И увидела не сильного мужчину, а испуганного, самовлюблённого мальчишку, который панически боится потерять контроль.
— Мы увидимся в суде, Алёша. И да, я приду не одна.
Я встала и вышла, чувствуя на спине его жгучий, полный ненависти взгляд.
Дверь захлопнулась, отрезав прошлое. Я знала, что он так не оставит. Он попытается уничтожить меня. Но впервые в жизни я была к этому готова.
Суд был быстрым и унизительным. Адвокаты Алексея представили меня инфантильной содержанкой, которая после ссоры из-за «неу
