Мама считает, что Ниночка слабая, наконец растянулся в воздухе голос мужа. Ей обязательно нужна помощь, ведь мужика у неё нет, совсем одна.
А у нас, по её логике, всё спокойно и ровно
Спокойно? Вера повернулась через плечо, её голос был будто приглушён периной. Слава, после Пашки я растеклась по креслам, набрала пятнадцать кило, будто мне их кто на плечи повесил.
Вся спина будто лестница поломанная, колени скрипят, как двери в дачном сарае.
Доктор строго сказала: или займусь собой, или через год даже Пашу не смогу на руки поднять.
Мне в спортзал надо, как на исповедь, хотя бы два вечера в неделю, по полтора часа.
А ты всё на заводе, смены скользящие, то утром, то ночью.
Кого мне уговаривать с сыном посидеть? Твоя мама, будто бы, внука и знать не хочет ведь ей, главное, внучка Алиса!
Слава промолчал.
И, правда, кого
Вера уронила лоб на холодное стекло, из которого реанимировался двор старой хрущобы, где дряхлый ВАЗ свекрови медленно выгребал на улицу.
Короткая вспышка задних фонарей, и вот он уже растворился, словно никогда его не было.
Стены залиты мягкой синевой московских вечеров на кухне металлические часы стрекотали семь ровно.
Надежда Ивановна пробыла у них ровно сорок пять минут, ни на минуту больше.
В гостиной Слава безуспешно пытался развеселить годовалого Пашу тот вертел колесо от ломовой пластиковой пожарки, иногда бросая взгляд туда, где пряталась за дверью бабушка.
Уехала? Слава просунул голову на кухню, промял шею.
Ускользнула, Вера поправила его, не оборачиваясь. Сказала, Паша устал и капризничает, не стоит ему портить распорядок.
Ну, он правда хныкнул, когда она на руки брала… Слава выдавил слабую улыбку.
А хныкнул, потому что не помнит её. Мы её три недели не видели, представляешь? Три.
Вера резко отвернулась, и, отдавая посуду в раковину, стучала кружками, будто дробью в подушке.
Брось, Вер, Слава осторожно обнял за талию, а она, словно лунная тень, увернулась, схватив губку. Мама просто… ну привыкла к Алисе.
Та уже большая четыре года, с ней как будто проще.
Не проще, Слава, не проще, Вера сжала губы, голос звучал, как ветер в спичечной коробке. С ней ей интереснее.
Алиса дочь Нины. Нина любимая дочь.
А мы… так. Как хвост у коровы, не пришей.
В прошлую пятницу всё повторилось как в оттепели.
Надежда Ивановна налетела «на минуточку», сунула Паше дешевую шумовую игрушку, ротом в дверь оглядывалась.
Слава только упомянул, что в субботу срочный выезд было бы здорово, если бы мама два часа поспала с Пашей, пока Вера сбегает в аптеку.
Славочка, совсем не могу! Надежда Ивановна всплеснула и уронила руки. С Алисой же в ТЮЗ идем, а после Нина просила на все выходные к себе забрать.
Девочка у меня зарабатывает, личную жизнь устраивать пора.
Сестра Славы растила Алису, вроде как, одна, но это «одна» было из мира бумажных театров днём мама забирала внучку, водила на кружки, наяривала шапки и комбинезоны из бутиков, имена игрушкам давала со всей душой.
Видел статус? Вера кивнула на телефон, который, как блин, лежал на столе. Глянь, что твоя мама сегодня выложила.
Слава лениво пролистал экран.
Промелькнули кадры: Алиса хрумкает мороженое, бабушка качает её на древних качелях, вместе они месили пластилин под настольной лампой субботним вечером.
Подпись замирала: «Мое счастье и смысл жизни».
Все выходные с ней провела, Вера прикусила губу. К нам на десять минут! А там счастье, как в календарике.
Слава… Паше ведь только год. Он твой сын, её внук. За что ему этот воздух ледяной?
Слава молчал. В голове всплывала сцена месяц назад мать звонила ночью: «Затопило, кран сломался», а он, словно метель в январе, мчался через пол-Москвы, спасать.
Вспомнил, как перекрывал маме долг, что она оформила ради нового смартфона ко дню рождения Нины.
Вспомнил, как в мае пахал на даче, а Нина с дочкой грелись на солнце…
Может, ещё раз попросим маму? выдавил Слава. Объясню, что для здоровья, не прихоть.
Вера не ответила. Она знала тщетно.
***
Разговор настиг их вечером во вторник.
Слава громко включил динамик, чтобы Вера слышала всё сама.
Алло, мама… Тут вот что…
Вере по медицине надо спорт, врачи велели спина совсем ноет…
Ой, Славушка, спортзал? Пусть зарядку делает у телевизора. Поменьше пирожков будет спина перестанет ныть!
Мам, дело не в еде. Врач расписал программу, массаж.
Ты бы смогла с Пашей посидеть во вторник и четверг, шести до восьми? Я тебя принесла бы.
На проводе зависла тишина.
Славик, ты знаешь мой график. В пять Алису из детсада, после кружок, потом мы по парку гулять.
Нина занята, на меня надеется.
Ну не могу же я бросить девочку ради спорта твоей Веры!
Мам, Паша твой внук, он ребёнок, его не видишь месяцами!
Не начинай. Алиса девчонка, она меня ценит, со мной обнимается. А Паша пока ничего не понимает. Вот будет постарше поговорим.
А сейчас я занята, мы рисуем дальше.
Всё, бывай.
Слава опустил телефон, словно мороженое растаяло в руке.
Слышала? Значит, наш сын должен заслужить бабушкину любовь, вырасти до нужной отметки?
Я знала, что она так ответит! Вера сорвалась, голос её лопался, как лёд весной. Я знала это ещё с выписки из роддома она же на два часа опоздала: Алисочке срочно нужны были новые колготки!
Да мне плевать, что она считает меня неподвижной и ленивой. Мне Пашку жаль.
Он вырастет, спросит: «Мама, почему бабушка Надя всегда с Алисой, а со мной никогда?»
Что мне ему сказать? Что любимая дочка его тётя, а ты простой платёж и мастер-ломастер?
Слава мерил кухню шагами, заполнил всё пространство тяжёлым воздухом. Потом вдруг замер и объявил:
Ремонт, который мы хотели ей подарить, отменяется.
Вера моргнула. Сберегали на этот ремонт полгода, хотели мебель шикарную заказать, сюрприз устроить на юбилей.
Не будет ремонта, твёрдо проговорил он. Позвоню завтра, всё отменю.
Серьёзно?
Вполне. Если для неё есть лишь Алиса, значит, остальные вопросы пусть решают сами.
Будешь ходить в зал, наймём няню.
***
Утром позвонила Надежда Ивановна.
Славик, так ты же хотел вытяжку на кухне посмотреть? Она дымит, невозможно. И Алиса соскучилась по дяде…
Слава закрыл глаза, вдохнул запах линейного утра.
Мама, я занят. Не приеду.
Как это? мгновенная обида. А если задохнусь?
Попроси Нину, или нового её кавалера.
Я теперь весь свободный на Веру и Пашу у нас дела, расписание.
То есть из-за эмоциональных выкрутасов вы меня бросили? упрёк, сотрясающий телефон.
Я только теперь определил приоритеты, как ты всю жизнь делала.
Твоя очередь думать о себе.
И шкаф купе тебе не куплю деньги семье нужнее, нянечку надо нанять.
Трубка вдруг ожила голосом матери:
Да как ты посмел! Я жизнь на вас положила! Вся душа вам!
Лизе нужна ласка, она сирота при живом отце, а ваш Паша жиреет на ваших окороках!
Почему ты решил, что я обязана его любить?
Моё сердце у Алисы, она плетётся для меня смыслом!
Неблагодарный! Не звони! Не переступай!
Слава положил трубку. Внутри будто вьюга очистила углы.
Он знал: впереди звонки, крики, манипуляции. Всё случилось.
Вечером, открывая квартиру, он посмотрел на Веру. Она уже слышала злое пяти-минутное сообщение от свекрови «змея пособная» было там самым мягким.
Ты уверен, что это правильно? спросила она, когда Паша уснул, и ложки звякнули в вечерней тарелке. Всё-таки твоя мама.
Мать это та, кто любит без перечня и выбора, Вер. А не та, кто сорит своё тепло только на «любимчиков». Я долго терпел, привык, думал ну характер.
Но теперь, когда здоровье твоё ей всё равно… На Пашу плевать…
Нет, больше не хочу.
**
Долго дергались провода.
И Нина, и мать почувствовав, что больше не будет помощи, засоряли телефон: то лились просьбы, то упрёки, то слёзы, то проклятия, то взывали к совести «брата и сына».
Но супруги стояли, как валуны; молчали, не реагировали.
Через две недели после бури к Славе явилась Нина.
С порога завопила, обозвала братца «каблуком», требовала оплатить счета, выдать на продукты и лекарства.
Слава захлопнул дверь у неё перед носом.
Быть «благодарным сыном», разыгрывая из себя оленя на дежурстве, он устал окончательно.
