Дочь с мужем подбросили мне внуков на все каникулы. А я на пенсии обязана их кормить да развлекать!
Нынешние дети словно эгоцентричные инопланетяне — вечно жаждут заботы, времени, а в ответ — равнодушие да упрёки. Где уважение к старости? Словно у нас, стариков, своих дел нет — только прислуживай, как дворовая собака. Но попроси о помощи — все мгновенно исчезают, будто я им соседка с пятого этажа.
У моей Светланы двое сорванцов — старшему Артёму двенадцать, младшему Егорке четыре. Живу я в деревеньке под Вологдой, и всё богатство — пенсия в двадцать пять тысяч да тишина, которую берегу как зеницу ока. Не пойму, чему их учат в школе, но мальчишки — ленивее медведя зимой. После себя крошки не уберут, постели смяты — будто по избам Мамай прошёлся. От домашней еды морщатся, требуют бургеры да чипсы. Просто беда!
Когда внучата были малы, я выбивалась из сил — качала, гуляла, в магазин бегала. Но пять лет как на пенсии — хватит быть вечной нянькой! Этой осенью обрадовалась: в ноябре каникул нет, значит, дочь с Дмитрием никуда не рванут. Как же я заблуждалась!
В воскресенье, под конец октября, стук в дверь. Открываю — Светка с детьми. Не сняв сапог, выпалила:
— Мам, привет! Держи наследников, каникулы начались!
Оцепенела:
— Света, почему не предупредила?
— Предупреди — сто причин найдёшь, чтоб отказать! — отрезала она, сдирая с детей куртки. — Мы с Димой в Карелию на неделю — я как выжатый лимон!
— А работа? Откуда отпуск? — пыталась сообразить, чувствуя, как сердце в пятки уходит.
— Дмитрий отгулы взял. Мам, некогда — поезд уходит! — чмокнула в щёку и исчезла, оставив меня с чемоданами и вихрем из мальчишек.
Через пять минут дом — будто через медведя протащили. Телевизор орет, кроссовки разбросаны, дети носятся, сметая всё на пути. Пытаюсь призвать к порядку — будто ветру говорю. От супа отказались, заныли: «Мама обещала роллы!» Тут я взорвалась.
Набрала Свету:
— Твои отпрыски роллы требуют! Я им такое покупать не стану!
— Уже заказала через приложение, — отмахнулась она. — Мам, они твой борщ есть не будут — только ссоры. Своди их в кино, развейся сама! Ты же вечно на них жалуешься!
— На какие деньги? С пенсии в двадцать пять тысяч? — закипела я.
— А на что тебе ещё? Это внуки, не чужие! — фыркнула дочь, бросив трубку.
Вот и всё. Всю жизнь пахала ради неё — три смены на заводе, каждую копейку в кубышку. А теперь на закате лет — благодарность такая! Дрожь берёт от обиды: неужели я заслужила быть бесплатной прислугой?
Люблю внуков — душой болею. Но они от меня устают, я от них — силы не те. А Света решила: моё время и пенсия — её собственность. Их права — мои обязанности. Эгоисты! Сижу, гляжу на разгром, слушаю их визг и думаю: неужели это вся моя старость?
