Иван притормозил у кладбищенских ворот и тяжко вздохнул. Сколько раз он собирался сюда? Сколько раз откладывал на «потом»? При жизни матери — вечно не хватало времени. После её смерти — будто прошлое вовсе перестало существовать.
Давно пора было очнуться. Осознать, что весь этот мир, который он так старательно выстраивал, оказался декорацией. Ни одно слово, ни один жест не имели под собой истины. Какой жестокий парадокс — но он даже благодарен Анжелике, теперь уже бывшей жене, за то, что обрушила этот карточный домик. Один момент — и всё рассыпалось! Казалось бы — идеальная семья, «настоящие» друзья… А на поверку — жена, лучший друг, все эти приятели, знавшие и молчавшие. Не просто крах. Удар, от которого Иван до сих пор не пришёл в себя.
Сразу после развода он уехал в родной посёлок. Восемь лет прошло с похорон матери. Восемь лет! И ни разу не нашёл времени навестить могилу. Лишь теперь, когда в жизни не осталось ничего светлого, он понял простую вещь: мать была единственным человеком, который никогда бы его не предал.
Женился он поздно — в тридцать три, Анжелике же было всего двадцать пять. Он выставлял её напоказ, как трофей. Красивая, изысканная, «светская львица», как казалось тогда. Теперь же перед глазами стояло её лицо, искажённое ненавистью, слова, которые она швыряла в него: что ненавидела все эти годы, что каждая ночь с ним была пыткой. Он до сих пор не понимал, как мог быть таким слепым. Она рыдала, просила прощения, твердила о своём одиночестве… Но стоило произнести «развод» — и маска упала. Вот она, настоящая.
Иван вышел из машины, достал с заднего сиденья роскошный букет. Шёл медленно, опустив глаза. Дорожка, наверное, давно заросла. Даже памятник ставил дистанционно — через интернет. Символично: всё на расстоянии, всё ненастоящее.
Ограда оказалась ухоженной. Памятник чистый. Цветы свежие, земля аккуратно взрыхлена. Кто-то ухаживал за могилой. Видимо, мамина подруга. Хотя… сыну, получается, было не до этого.
Он распахнул калитку и прошептал:
— Здравствуй, мама…
Горло сжалось, глаза наполнились слезами. Иван не ожидал, что расплачется. Он — бизнесмен, хладнокровный, привыкший держать марку. А теперь рыдал, как мальчишка. Не сдерживался. Слёзы очищали, смывали всё, что было связано с Анжеликой, предательством, болью. Будто мама здесь, рядом, гладит по голове и шепчет: «Ничего, Иванюша… Всё наладится».
Он долго сидел. Молчал. Но в мыслях говорил без умолку. Вспоминал детство: как разбивал коленки, а мама мазала зелёнкой и приговаривала: «Заживёт — как новое будет». И правда заживало. Со временем. Боль становилась тише. А мама добавляла: «Ко всему привыкаешь, только к подлости — никогда».
Теперь он понимал каждое её слово. Раньше казались простыми утешениями, а оказались — мудростью.
Платить соседке за присмотр за домом не составляло труда, но сколько можно держать его запертым? Он усмехнулся, вспомнив, как познакомился с Фаиной. Было ему тяжело, плохо. А её дочь — Люда — встретила с таким теплом… Разговорились, и всё как-то само собой получилось. Уехал он на рассвете, оставив записку, где лежит ключ. Наверное, с её стороны это выглядело подло. Но он ведь ничего не обещал. Оба были одиноки. Так и сошлись на время.
— Дядя, поможете?
Иван резко обернулся. Перед ним стояла девочка лет семи, с пустым ведёрком.
— Водички надо принести, цветы полить. Мы с мамой их только посадили, а мама сегодня простудилась. На улице жарко — завянут! Но ведёрко тяжёлое. Сама не унесу. Только маме не говорите, что я одна сюда ходила. Если по чуть-чуть носить, она всё равно заметит, что я пропадаю.
Иван улыбнулся:
— Конечно, показывай дорогу.
Девочка застрекотала, как птичка. За пять минут он узнал всё: как мама выпила холодного кваса и заболела, как они пришли к бабушке на могилу (та умерла год назад), и как бабушка бы её отчитала за это. Ещё она отучилась целый год в школе и твёрдо решила получать только пятёрки, а потом вообще закончить школу с золотой медалью!
С каждым её словом Ивану становилось легче. Дети — настоящее чудо. Он подумал, как хотел бы нормальной семьи: любящую жену, ребёнка, который ждёт дома. Его Анжелика была как фарфоровая статуэтка — красивая, но пустая. О детях и речи не заходило. По её словам, «нужно быть дурочкой, чтобы ради сопливого комка губить фигуру». Пять лет брака. И теперь он понимал: ни одного тёплого воспоминания.
Он поставил ведро, девочка начала осторожно поливать цветы. Иван взглянул на памятник и остолбенел. На фото была… соседка. Мать Люды. Бабушка этой малышки.
— Вера Семёновна была твоей бабушкой?
— Ага! А вы её знали? Хотя зачем спрашиваю — вы же у бабы Веры бывали!
Иван перевёл взгляд на девочку:
— То есть вы… с мамой тут живёте?
— Ну да! Я же говорила — мама не разрешает мне одной на кладбище ходить.
Иван растерянно смотрел на ребёнка. Выходит, Люда вернулась сюда, и у неё есть дочь. А он и не знал… Стоп. Он даже не знал, сколько лет Оле. Может, ребёнок появился позже?
Девочка попрощалась и убежала, напомнив, что нельзя маму волновать.
Иван вернулся к материнской могиле, сел и задумался. Что-то внутри перевернулось. Видимо, теперь Люда сама присматривает за домом. И деньги он платил ей, думая, что платит её матери. Но в сущности, кому — не важно.
Потом он поехал к дому. Сердце сжалось. Всё осталось как прежде — будто вот-вот мать выйдет на крыльцо, смахнёт слезу фартуком и обнимет. Он долго сидел в машине. Мать не вышла.
Но во дворе его ждал сюрприз: всё ухожено, цветут клумбы. Люда действительно заботилась о доме. Нужно будет отблагодарить.
В доме тоже было чисто и уютно, будто кто-то только вышел и скоро вернётся. Иван присел за стол, посидел немного, но задерживаться не стал — надо было решить дела с соседкой, а потом уже можно и отдохнуть.
Дверь открыла Оля.
— Ой, это вы! — прошептала она, прикладывая палец кОн обнял Люду и Олю, поняв, что наконец-то обрёл то, чего так долго искал и даже не подозревал, — настоящую семью.