Встреча с кровными
Степан временно перебрался к матери, когда та заболела. Сам он с женой жил на окраине города в просторном двухэтажном доме. Вырастили они с Людмилой дочь и сына, которым уже перевалило за пятьдесят, а у тех, в свою очередь, подрастали двое внуков.
Жизнью своей Степан не был обижен: родители его души в нем не чаяли, ведь он был их единственным сыном. С Людмилой тоже повезло – женщина спокойная, добрая. Сын, женившись, остался жить с семьёй в родительском доме – места хватало всем.
— Люся, дом построим большой, — говорил Степан жене, когда задумали строительство. — Пусть Мишка с нами живёт, даже если женится. Дочка, думаю, улетит из гнезда – девчонки такие.
Так и вышло. Дом возвели крепкий, с подвалом, а в саду росли яблони, груши, кусты смородины. Людмила обожала возиться в земле – почва у них плодородная, всё в руках росло. Особенно любила цветы, и летом двор утопал в их аромате.
Дочь после колледжа вышла замуж и уехала с мужем в его родные края. Сын остался с родителями.
Мать Степана, Агафья, после смерти мужа совсем сникла. День за днём слабела, и вскоре попросила сына:
— Степушка, поживи со мной. Чувствую, недолго мне осталось, отец твой там ждёт. Сама встать не могу… — слёзы катились по морщинистым щекам.
— Мам, не плачь, конечно, не оставлю тебя, — пообещал Степан и, бросив дела, переехал к ней.
Агафье было восемьдесят семь, и однажды, чувствуя конец, она позвала сына. Тот сел у кровати. Всю жизнь Степан был примерным сыном, и теперь хотел проводить мать достойно: вовремя давал лекарства, кормил с ложки, вызывал врача, хоть толку от того было мало.
— Степушка, скоро проводишь меня, — слабо прошептала Агафья. — Сынок, открою тебе тайну, которую мы с отцом хранили всю жизнь. Договорились: кто последним уйдёт, тот и скажет…
Она замолчала, вытерла пот с лица, потом продолжила:
— Не обижайся на нас… Ты, Степушка, нам не родной.
Степан остолбенел.
— Конечно, ты наш сын, роднее родного! — торопливо добавила мать. — Любили тебя, баловали, всё для тебя. Институт окончил, дом построили, женили… Ты наше сокровище. Но…
В квартире повисла тишина.
— Как так? — прошептал Степан.
— Взяли тебя из деревни, откуда отец родом. Детей у нас не было, врачи не давали надежды. А по соседству жила семья – четверо ребят. Ты был младшим, худым, болезненным. Жили они бедно. Вот отец и уговорил отдать тебя нам.
Настоящая мать даже обрадовалась:
— Забирайте, лишний рот, да ещё и хилый. Всё равно нежилец.
Они увезли Степку, сменили документы, потом переехали подальше, чтоб никто не знал.
— Родители отца давно умерли, а вот твои братья и сестра, наверное, живы. Может, найдёшь их… Прости нас, Степушка…
Слёзы текли по её лицу. Степан вытер их.
— Не плачь, мама. Ты для меня самая родная. Спасибо тебе и папе. Лучшей жизни я и не хочу.
Два дня спустя Агафья тихо ушла. Похоронили её рядом с мужем. Когда Степан рассказал тайну жене, та лишь вздохнула:
— Бывает, Степа. Спасибо твоим родителям, что вырастили тебя человеком. Живём дальше.
Но Степан не мог успокоиться.
— Где-то есть моя кровь… Может, они и вспоминают меня…
— Люсь, — сказал он утром, — поеду в ту деревню. Найду своих.
— Поезжай, если хочешь. Иначе так и будешь мучиться.
Деревня оказалась маленькой – всего несколько десятков домов. Степан нашёл тот, где родился.
Домишко покосившийся. Вошёл во двор, постучал. Дверь открыл небритый мужик.
— Чего надо?
— Ищу Ивана Горохова. Брата.
— Я Иван. Какой ты мне брат?
Степан вкратце объяснил.
— А-а, Степка… — Иван почесал затылок. — Мало что помню. Садись. — Он указал на диван, сам уселся на табурет. — Вчера с соседями праздновали… Брат, дай на опохмел?
Степан сунул ему пятьсот рублей. Тот оживился, сбегал в магазин. Вернувшись, отодвинул грязную посуду, налил.
— Выпей за встречу.
— Не пью.
— Ну как знаешь. — Иван осушил стакан, оживился. — Тебя забрали, когда я малым был. Не помню. Старший брат Пашка сгорел в бане – водка. Родителей тоже нет.
Допив, он вдруг вспомнил:
— А сестра Валька тут рядом! Пойдём!
Валентина дверь открыла не сразу, ворча:
— Кто там шляется?
— Я, Иван! С братом!
Она оглядела Степана:
— Какой брат? Не было у нас Степки…
Потом завела песню про больные ноги, разбежавшихся кур и непутевых детей.
Иван толкнул Степана:
— Пойдём, бред несёт.
Они зашли к его сыну, Кольке. Тот, увидев отца, рассвирепел:
— Опять пьяный? Иди проспись!
Иван сбежал. Колька, выслушав Степана, кивнул:
— Ладно, подвезу до автовокзала.
По дороге рассказал, что отец – пропойца, мать с горя померла.
Дома Людмила по лицу мужа всё поняла. Степан молча поел и лёг.
— Вот и родня… Ладно, будьте живы и здоровы.
С этими мыслями он уснул.
***
*Иногда прошлое лучше не тревожить – оно уже не принадлежит нам.*
