Смотри, опять уходит «на работу», шепчет соседка, голос её едва слышен, но всё равно доносится до ушей. Смотри, как она, Петухов, весь день в красивых платьях, на высоких каблуках, будто сошедшая со страниц журнала. Наверное, у неё ктото есть, кто её поддерживает
Эти слова катятся по лестнице дома, как тяжёлые камни, разбивая тишину, оставляя за собой лишь пыль. Женщины с первого этажа в домашних халатах и пыльных тапочках подходят к почтовому ящику лишь бы посмотреть, как она проходит мимо. Оперевшись на перила, они сжимают руки перед собой и бросают взгляды, острые как ножи.
Ты её видела? Опять в тех каблуках
Да, эти каблуки не для тех, кто живёт от зарплаты.
Погоди, мы всё знаем Наверное, за ней ктото стоит. Такие девчонки уже не знают, что такое стыд
И они улыбаются, покачивая головой в знак «мудрости».
Она, Василиса, слышала их шёпот раздва, а то и десяток раз. С того момента слова уже не нужно было произносить громко: они читались в взглядах, в том, как измеряли её обувь, сумку, парик, улыбку.
Парик
Единственный её «роскошь», за который она бы отдала всё, если бы могла его не носить.
Всего пару месяцев назад её жизнь измерялась проектами, встречами и мечтами. Ей было 29, она работала в небольшом офисе, но любила своё дело. Мечтала однажды открыть собственную фирму. Жизнь была скромной, но её.
И вдруг в один день зазвонил телефон.
Анализы показывают плохие результаты, нужно прийти обсудить.
Слово «рак» упало на неё, как камень. Оно разорвало её покой, планы, будущее.
Через несколько недель её длинные волосы, которыми она так гордилась, начали выпадать крупными прядями в раковину. Она сжимала их в ладони и плакала в тишине, будто теряя части себя.
Однажды утром она посмотрела в зеркало и сама сбрила оставшуюся часть волос, чтобы не видеть, как они убывают. Плакала. А потом встала.
Мать, со слезами на глазах, купила ей парик.
Не чувствуй себя голой, мамочка не позволяй себе так больно смотреть в зеркало
Василиса надела парик дрожащими руками. Она посмотрела на себя долго. Уже не была той, кто была раньше, но и не просто больной. Она была женщиной, отчаянно цепляющейся за нормальность.
Тогда она решила: если уж вести эту войну, хотя бы красиво одеваться в каждую битву. Не для соседей, не для какогото таинственного «он», а для себя.
Она достала платья из шкафа, каблуки, которые носила «только по случаям», и решила, что каждый выход из дома будь то поход к лечащему врачу или простая прогулка будет её моментом достоинства.
«Если моё тело борется, душа не должна сидеть в пижаме», говорила она себе.
В тот день, когда соседки переговаривались на лестнице, она медленно спустилась, уверенными шагами. Чёрное простое платье, каблуки, сумка, парик, безупречно уложенный. Нюдовый помадка, едва заметный, но присутствующий знак того, что её нельзя сбить с пути.
Проходя мимо, она ощущала взгляды, как иглы в затылок.
Смотри, опять уходит «на работу», шепчет одна, так тихо, будто шёпотом, но достаточно громко, чтобы её услышали.
Василиса остановилась на ступеньке. Она могла бы молчать, как делала это бесчисленное количество раз. Могла бы фальшиво улыбнуться и пройти мимо. Но болезнь научила её, что жизнь слишком коротка, чтобы позволять несправедливости топтать тебя.
Она повернулась к ним с усталым, но решительным улыбкой.
Знаете вы правы. У меня «спонсор». На самом деле их уже несколько.
Женщины приподняли брови.
Болезнь, химиотерапия, бессонные ночи они меня «спонсируют». Они научили, что каждый день, когда я могу нанести тушь, надеть каблуки и выйти из дома, это победа. Я выхожу не чтобы ктото увидел меня, а чтобы увидеть себя, чтобы не забыть, кто я.
Воцарилась тишина.
Этот парик, к примеру, сказала она, слегка касаясь волос. Не просто аксессуар. Это щит. Чтобы я могла идти по улице, пока все ещё не видят болезнь, а видят меня.
Она проглотила слёзы.
И да может, я выгляжу «слишком собранно» для когото. Но знаете, что интересно? Когда сидишь часы в палатах, начинаешь ценить мелочи: помаду, платье, туфлю. Это напоминает, что я жива. Не просто «поддерживаемая», а живущая.
Соседки опустили взгляды. Их глаза скользнули по полу, будто плитка вдруг стала важнее всего.
Самая старшая голосом произнесла:
Мама мы не знали
Я понимаю, ответила Василиса просто. Поэтому я и говорю. Вы никогда не знаете, какую историю у человека, которого судите с первого взгляда. Может, в следующий раз спросите «Ты в порядке?», вместо «С кем ты встречаешься?». Потому что иногда мы не встречаемся ни с кем а лишь держим в руках смерть и пытаемся её обмануть хотя бы на один день.
Она улыбнулась, не победоносно, а печально.
Хорошего вам дня. Будьте здоровы. От души вам этого желаю.
И продолжала спускаться по лестнице, каждый шаг звучал как достоинство, а не как вызов.
Выбравшись к двери дома, она подняла голову. Воздух казался прохладнее, но чище. Открыв телефон, увидела сообщение от врача: «Сегодняшние анализы чуть лучше. Продолжаем».
На губах появилась небольшая, но искренняя улыбка.
Она не знала, что будет завтра, через месяц или через год. Знала лишь одно: пока может выйти из двери с грацией, значит, ещё борется.
И, может быть, однажды соседки поймут, что не все ухоженные женщины «поддерживаются». Некоторые поддерживают себя смелостью.
А пока Василиса решила носить парик, платья и каблуки как невидимую корону: не королеву, а выжившую.
