Он вернулся домой на рассвете. На губах — привкус прошлого.
Дмитрий переступил порог, когда уже светало. Его не было всю ночь. В прихожей встретила Марина — бледная, с покрасневшими глазами, в ночной рубашке, босая.
— Почему не позвонил? — голос её дрожал, будто натянутая струна.
— Не смог… Прости, — тихо ответил он, не поднимая глаз. Прошёл на кухню, привычным движением поставил турку, насыпал молотый кофе, налил воды.
Он не знал, с чего начать. Что сказать? Как объяснить, что одна ночь перевернула всё внутри? Поймёт ли Марина? Поверит ли?
Она села напротив, молча, без упрёков. Просто ждала.
Дмитрий достал из кармана аккуратно сложенный листок бумаги, развернул. Одного взгляда жены хватило — она всё поняла. Имя. Одно слово: «Надя». И всё встало на свои места.
Три года назад. Всё началось в обычную пятницу.
Рабочая неделя закончилась, Дмитрий Сергеевич, начальник отдела в строительной конторе, с облегчением закрыл за собой дверь кабинета. На улице пахло весной и надеждами. Он мечтал о тихом ужине, о детском смехе, о планах на дачу с любимой женой Мариной. Всё было, как всегда. До одного случайного взгляда.
Он увидел её.
Пятнадцать лет без вестей — и сразу узнал. Надя. Первая любовь. Та, от которой когда-то горело в груди, срывался голос и немели пальцы.
Он вспомнил: восьмой класс, её русые косы, смущённые улыбки, украдкой брошенные взгляды. Первое признание. Годы школьной дружбы, поцелуй на выпускном, обещание быть вместе… А потом — холодное: «Я выхожу замуж. Наше детство кончилось».
Он страдал, но жизнь шла дальше. Появилась Марина. Надёжная, спокойная. С ней он построил семью, родились дети, сложились привычки и будни.
Но та встреча… Они стояли лицом к лицу на главной улице. Надя говорила что-то про конференцию, про субботу в их родном городе. Он кивал, но слышал не слова — а стук собственного сердца.
В кафе всё смешалось — прошлое и настоящее. Надя — уверенная, красивая, замужняя. Детей пока нет, но всё впереди. Она смеялась, касалась его руки — и он забывал, кто он, где он и кому должен позвонить.
Потом был номер в гостинице. Шампанское. Горько-сладкая тоска. В ту ночь он снова стал тем самым влюблённым мальчишкой. Он целовал её волосы, шептал то, что не успел сказать тогда. Надя повторяла: «Я никогда тебя не забывала».
Но утро наступило, как приговор. На вокзале она плакала, он молчал. В поезде она оставила номер — на смятом клочке бумаги. И исчезла.
Дмитрий вернулся домой. На рассвете. Виновный, растерянный. Дети вышли из комнат — настороженные, притихшие. Он даже не нашёл слов. Только прошептал:
— Простите…
На кухне — привычная тишина. Марина сидела напротив, молча, словно прислушиваясь к своим мыслям. Он достал бумагу. Она увидела имя. Голос её сорвался:
— Так что, Дмитрий? Хочешь вернуться туда? В детство?
Он вспомнил, как когда-то рассказывал ей о школьной любви, лёжа на траве под дачным небом. Она смеялась тогда, но всё запомнила.
Он подошёл к окну, долго смотрел на город. Потом аккуратно разорвал бумагу с номером и выбросил. Подошёл, обнял жену, прошептал:
— Прости. Больше никогда. Клянусь.
Она не оттолкнула, но и не прижалась.
— Всё, Дмитрий. Юность кончилась. Разбирайся со своими чувствами. Я со своими справлюсь.
Прошёл месяц. Они жили рядом, но не вместе. Он спал в гостиной. В доме висела тяжёлая тишина. Дети перешёптывались, будто случилось горе. Так оно и было. Только не смерть — а потерянное доверие.
Но однажды утром Марина поставила чашку чая рядом с его рукой. И в этот момент что-то изменилось. Без слов. Без объяснений. Просто вернулось.
Она помогла ему пережить стыд. Вернула его из прошлого в настоящее. В семью.
С Надей он больше не виделся. И не хотел. Воспоминания приходили тихо, с лёгкой грустью, но без боли. Всё прошло. Остался только осадок. Лёгкий, горький. Как утренний кофе, выпитый в одиночестве.
