**Дневник. 14 января.**
«Почему любовь уходит? Вроде же была, была… Я так ослепла от счастья, что не видела ничего вокруг. Жила им, дышала. А он тем временем менялся, а я — дура беспечная — и не заметила. Думала, вечно будет. Сама виновата — расслабилась. А расслабляться нельзя, никогда». Я сижу у окна, смотрю, как ветер качает голые ветки. Лёд на асфальте посыпали песком, снега нет уже неделю — двор серый, грязный.
«Только и делала, что стирала, утюжила, борщи варила. А ему вдруг захотелось страсти, молодости. Кризис, что ли? Заметила, как стал спортом увлекаться, джинсы молодежные носить… Ну и пусть. Интересно, она умеет хоть яичницу пожарить? Или только в кафе водят друг друга? Господи, о чём я вообще думаю… Прошло полгода, а сердце всё ноет. Неужели не заживёт никогда?»
Какое сегодня число? Четырнадцатое. Старый Новый год. А я тут, как затворница, в четырёх стенах. Всё, хватит — приведу себя в порядок, схожу в магазин.
Кофейная чашка в раковине звякнула. В ванной скинула халат, включила воду. Дёрнула рычаг переключателя — а его заело. Сильнее нажала — и он с треском вылетел, вода хлынула и из крана, и из душа. Пыталась перекрыть — не поддаётся. Пришлось мокрой, в чём мать родила, бежать к общему вентилю. Вода утихла, но подтекала. Натянула старые спортивные штаны, вздохнула:
«Год новый, а проблемы те же. Сколько раз говорила мужу — кран барахлит. Да кому я была нужна со своими кранами…»
Набрала номер ЖЭКа. Долго звонила — наконец, хриплый голос:
«Слушаю».
Представила вечно недовольную тётку в засаленном халате.
«У меня кран сорвало!» — почему-то закричала.
«Воду перекрыли?»
«Да!»
«В понедельник сантехник будет».
«Как в понедельник?! Два дня без воды?!»
В трубке вздохнули:
«Сейчас позвоню ему. Как освободится — зайдёт».
Положила трубку. Сижу, ругаю про себя бывшего: бросил, сволочь, с этими разваливающимися трубами…
Телевизор, сериал. На час отвлеклась. А потом звонок в дверь — всего час двадцать ждала. Открываю — на пороге мужчина, лет шестидесяти, седой, в аккуратной рубашке.
«Сантехника вызывали?»
«Вы… сантехник?»
«А кто же?» — он улыбнулся, и у глаз легли лучики морщин.
«Не похожи. Обычно они…» — махнула рукой.
«Ну да. Я не сантехник. Но починить могу».
«Тогда кто вы?»
«Сосед. Наш сантехник сегодня… ну, празднует. Жена просила подменить — а то уволят. У них двое детей, она инвалид».
Молчит. Ждёт, чтоб впустила.
«Ладно, заходите».
Он поставил потрёпанную сумку, прошёл в ванную.
«Воду перекрыли? Хорошо. Смеситель старый, проржавел. Надо новый ставить».
«Как скажете», — без энтузиазма.
«Я в магазин схожу, куплю. Чек принесу».
«Дорого?»
«Не переживайте».
Ушёл. Я сижу, думаю: может, подождать до понедельника? Но два дня без туалета… Чайник вскипятила, пью — и снова звонок. На пороге он, запыхавшийся.
«Быстро, да?» — и сразу к делу.
Я на кухне, в окно смотрю. Надо чаем угостить — человек старался.
«Готово!»
Поворачиваюсь — он стоит, довольный. В ванной — чисто, кран блестит. Вода течёт ровно.
«Сколько вам?»
«Ничего. Экстренный вызов. Вот чек за смеситель».
Достаю кошелёк, даю деньги, сверху тысячу:
«Вашему соседу передайте. С детьми ведь…»
Берёт, кивает:
«Спасибо».
«Чаю хотите?»
«Если не спешите».
Ставлю чайник. Он ест пирог, чавкает. Смотрю на него — чужой мужчина на кухне. Двадцать два года тут сидел другой…
Он вдруг спрашивает:
«Вам плохо?»
«Да нет…» — голос дрожит. «А вы кто по профессии?»
«Военный. Пенсионер. Вернулся в родной город».
«Семья есть?»
«Была. Жена с сыном ушли — по гарнизонам устали мотаться».
«А вы?»
«Что я?»
«Муж ваш… к молодой ушёл?»
«Вы допили чай?» — резко обрываю. «Спасибо вам…»
Он вдруг вскрикивает, хватается за спину.
«Скорая!» — бросаюсь к телефону.
«Не надо… обезболивающее есть?»
Даю таблетку, веду к дивану. Говорит, его зовут Николай Васильевич, комиссовали после ранения.
«Спасибо… если что — звоните». — Протягивает визитку.
Уходит, а сумку забыл.
**15 января.**
Пришёл настоящий сантехник — с перегаром, небрит.
«Сумку забрать. Всё работает?»
«Да. Ваш сосед починил. Как он?»
«Мужик хороший. Только спина… В горячей точке ранили. Моя жена ему уколы делает».
После его ухода смотрю в окно: снег пошёл, всё белое, чистое. Пироги из духовки достаю — а есть некому.
Дочь забежала, камеру взяла:
«Мы на свадьбу! Пироги не буду — куда с ними?»
Увидела пассатижи:
«Это чьи?»
«Сантехник забыл…»
«А, ладно. Я папу видела… с той. Она толстая и некрасивая».
«Неправда. Она молодая».
«Ну, хотела тебя утешить…» — целует в щёку, уходит.
Стою у окна. Снег валит. Пироги в контейнер, пассатижи сверху — и на улицу.
Колючий снег бьёт в лицо. Иду к его дому, третий этаж. Звоню.
«Вы?!» — он удивлён.
«Вы… инструмент забыли».
«Заходите».
Вхожу, мямлю:
«Сосед сказал, вам плохо… Я пироги напекла…»
«Вы пришли — и мне лучше», — улыбается.
Сидим, чай пьём. Он про ножи рассказывает, фото показывает. Я слушаю.
Через два дня он пришёл с цветами —…А через месяц, когда снег растаял и на деревьях проклюнулись первые почки, они сидели на той же кухне, и Николай Васильевич, осторожно взяв её руку, спросил: «Может, заживём вместе, Ксюш?» — и она, не отнимая ладони, кивнула.