**Дневник. Запись от 12 октября.**
Машина мчалась по ночным улицам Москвы. В салоне — двое: мужчина и женщина. Со стороны можно было подумать, что супруги спешат домой к ребёнку.
— Может, прижмём? — нервно спросила девушка.
— Слишком рискованно. Город только кажется пустым. Когда, наконец, скажешь ему о нас? Сколько ещё будем прятаться? Почему тянешь? Расскажи — всем будет легче, — пробурчал мужчина.
— Легче? Кому? Нам — да. А Лизе? Она обожает отца. И он её. Что будет с ними, когда всё вскроется? Это жестоко, — оправдывалась она.
— А врать годами — не жестоко? Ты думаешь, он не догадывается? Я устал делить тебя. Хочешь, я сам с ним поговорю?
— Не надо, прошу. Я сама… Дай мне немного времени. — Она схватила его руку на руле, сжала пальцы. — Я люблю тебя. Но не дави на меня. Обещаю, скоро всё решу.
Он повернулся, встретил её взгляд и потянулся к губам…
Из-за поворота вылетел чёрный джип.
***
Гудок телефона вырвал меня из сна. Я ещё на секунду завис между явью и забытьём, но потом резко открыл глаза.
Катя позвонила вечером, сказала, что задерживается. У подруги проблемы, не может бросить её одну. Пообещала объяснить позже. Я не успел спросить — у какой подруги? Какие проблемы? Мог бы, конечно, обзвонить её друзей, но унизительно.
Подозрения закрались пару месяцев назад. Слишком частые «задержки», внезапные отлучки даже в выходные. Слишком много «подруг», которым срочно требовалась её помощь.
Я потянулся к телефону. Незнакомый номер. Сердце ёкнуло.
— Алло? — прохрипел я.
— Капитан Соколов. Вы муж Екатерины Игоревны Волковой?
— Да.
— Ваша супруга попала в ДТП… Доставлена в Боткинскую больницу в тяжёлом состоянии…
— Она жива? — голос дрогнул.
— Да, но…
— Пап, это мама? — В дверях стояла Лиза, девяти лет, с испуганными глазами.
Я сглотнул ком в горле.
— Нет. Мама… в больнице. Попала в аварию.
— Она умерла?
— Нет, что ты! Она жива.
— Но ты спросил… — Лиза вцепилась в меня так, что перехватило дыхание. — Пап, поедем к ней! Мне страшно.
Я освободился, усадил её рядом.
— Нет, ночью нас не пустят. Утром поедем. А сейчас — спать. Приедем сонные — мама рассердится. — Я выдавил улыбку.
Лиза кивнула и ушла. Я тоже лёг. В окне уже брезжил рассвет. Взглянул на время перед звонком — половина третьего.
Надо успокоиться. Прижал ладонь к груди — сердце колотилось.
***
Утром поехали в больницу. Я оставил Лизу в коридоре, зашёл к врачу.
— Вы муж? — спросил доктор, мой ровесник.
— Да. Что с женой?
— Прооперировали. Черепно-мозговая, переломы… В коме.
— Как она вообще попала в аварию? Она не водит.
Доктор развёл руками.
— Знаю только, что в её машину врезался джип. Оба водителя погибли. Вашей жене повезло. Шансы есть.
— Можно к ней? Я с дочкой.
— Решайте сами. Вид… не из приятных. Но близкие иногда творят чудеса.
— Кто был с ней в машине? — спросил я по пути в палату.
— Это к полиции. Предупрежу — она без сознания, ненадолго.
Катя была неузнаваема. Лицо в синяках, голова в бинтах. Чужая. На руке — обручальное кольцо.
— Мама! — Лиза потрогала её руку. — Она спит?
— Да. Нам только посмотреть разрешили.
***
По дороге домой молчали. Я позвонил тёще, попросил приехать к Лизе. Мне надо было на работу.
Ольга Леонидовна вошла, утирая слёзы.
— Может, Лиза поживёт у меня? Тебе сейчас не до неё. — Повернулась к внучке: — Поедешь ко мне?
Та кивнула.
— Я же предупреждала её… Да кто меня слушает? — всхлипнула она и замолчала, поймав мой взгляд.
— Ольга Леонидовна, о чём вы предупреждали?
Она махнула рукой.
— Ладно… Говорила ей — не доведёт до добра. А она: «Люблю, без него не могу…»
В груди заныло. Я догадывался, но не хотел верить.
— Кто он?
— Сергей Ларин. Со школы за ней бегал. Потом уехал за границу, а вернулся — и началось…
Ларин. Я видел его однажды. Месяца два назад заехал за Катей на работу. Увидел их на парковке — они смотрели друг на друга так, что всё стало ясно.
Подошёл. Катя смутилась, потом натянуто улыбнулась, представила нас. Ларин. Мы не подали друг другу руки. Ненависть вспыхнула сразу.
«Она не к подругам ездила. Они обсуждали, как бросить меня? Сравнивала нас? Если бы не авария, призналась бы той ночью?..»
— Завтра поедем с Лизой в больницу. Нас пустят? — голос тёщи вернул меня в реальность.
«Что делать? Злиться? А если Катя не очнётся? Её любовник мёртв, а я жив. У нас есть Лиза. Лишь бы выжила…»
— Пустят, — ответил я.
***
На следующий день зашёл к Кате один. Долго смотрел на её изуродованное лицо. Потом, запинаясь, сказал, что пытается понять. Что хочет, чтобы она вернулась. Хотел сказать «люблю» — не смог.
Утром позвонили из больницы — Катя пришла в себя. Я сорвался с работы, но у входа застыл. А если увижу в её глазах тоску по нему?
Доктор предупредил:
— Она слаба. Никаких волнений.
— Катя… — позвал я.
Она открыла глаза. Взгляд — мука, стыд, что-то ещё…
— Не терзай себя. Я всё знаю. Главное — ты жива. Ты нужна нам. Слышишь?
Она закрыла глаза, потом снова посмотрела.
— Папа! — вбежала Лиза.
Я вышел, опустился на стул. Какая разница, кто прав? Она жива. Но почему так больно?
***
Через пару дней Катя заговорила.
— Я должна сказать… — начала она виновато.
Я взял её руку.
— Не надо. Я не хочу знать. Его больше нет. Есть мы с ЛизОни поехали домой вместе, и хотя прошлое по-прежнему висело между ними, тишина в машине была уже не тяжёлой, а спокойной, как первое утро после долгой грозы.
