Встань пораньше и маме суп свари, потребовал муж. Пусть маме суп варганит тот, кто из неё родился.
Любовь сидела в любимом кресле с чашкой компота, пусто уставившись в экран телевизора. Пятница, девять вечера. На экране мелькали титры очередного сериала, но она ничего не видела мысли целиком были заняты завтрашним днём. Суббота опять на подходе, а вместе с ней ежегодный визит свекрови.
За пять лет брака эти выходные превратились в настоящий выживающий тест. Каждую субботу, как будто под вудузаклятием.
Всё началось довольно мило. Глафира Петровна приезжала к молодожёнам раз в месяц посидеть, поговорить, узнать, как поживают внуки. Пётр тогда говорил с искренним теплом:
Мама одинокая, пожилая. Папы уже нет десять лет. Давай уделим ей чутьчуть внимания, поддержим морально.
Любовь охотно согласилась. Родные мужа, надо уважать старшее поколение.
Но потом всё начало меняться.
Сначала пришли придирки к уборке. После первого визита Глафира Петровна тактично позвала сына в коридор:
Петенька, милый, а полы у вас кто моет?
Любовь, конечно, моет, мам, удивился Пётр.
Странно. А почему тогда на линолеуме разводы? И пыль на плинтусах я заметила.
С тех пор перед каждым визитом свекрови Любовь превратилась в одержимую уборщицу. Драила квартиру часами, до седьмого пота. Полы мыла дважды: сначала концентратом, потом сухой тряпкой. Пыль вытирала везде на мебели, книжных полках, радиаторах, плинтусах. Ванну чистила до блеска набором специальных средств.
Мама с детства привыкла к идеальному порядку, терпеливо объяснял Пётр, наблюдая за женой, ползающей с тряпкой по углам. У неё дома всегда был образцовый порядок, как в музее.
А я что, грязнуля? уставшим голосом спрашивала Любовь, разгибая спину.
Нет, просто более расслабленная в быту, подмигнул Пётр.
Любовь работала в банке по десятку часов, разбиралась с нервными клиентами, отчётами, требованиями начальства, но терпела. Семья это же компромиссы, правда?
Через год Глафира Петровна стала появляться чаще. Сначала раз в две недели, потом каждую субботу без исключения.
Ей одной скучно в пустой квартире, объяснял муж. Хорошо, что есть место, где можно отдохнуть душой.
Отдыхала в их доме только свекровь. А Любовь пахала, как лошадь.
К требованиям безупречной чистоты прибавились обязательные развлекательные программы. Глафира Петровна захотела не просто сидеть перед телевизором, а ходить по магазинам.
Петенька, сыночек, а давай съездим гденибудь, посмотрим новые блузки? каждую субботу звенела она этим же купетом фраз. А то гардероб уже обветшал.
Конечно, мам! Любовь, собирайся быстрее.
Любовь тащилась по душным торговым центрам, таскала бесконечные вешалки с одеждой, ждала у примерочных.
Глафира Петровна была капризной покупательницей: примеряла по пятьсемь вещей, а в итоге покупала одну, или ничего не покупала, вздыхая разочарованно.
Качество нынче не то, что раньше. В советское время лучше шили.
Может, пойдем в другой магазин? предлагала измученная Любовь.
А давай! Там наверняка получше.
Пётр в этих шоппингтурах не участвовал. У него были важные мужские дела: футбол по телевизору, встреча с друзьями в гараже, мойка машины, рыбалка.
Вы же женщины, вам такие вещи интереснее, философски замечал он. А я только мешать буду советами.
И всё же эти «развлечения» были не пределом терпения.
Вчера Любовь вернулась с работы поздно и в полном изнеможении. Квартальный отчёт, экстренное совещание, скандал с проблемным клиентом голова раскалывалась, ноги едва держали тело.
Пётр в это время мирно сидел на диване, допивая чай, жуя печенье, глядя в сериал.
Как дела? спросил он, не отрываясь от экрана.
Очень устала, призналась Любовь, упав в кресло.
Понятно. Ладно, отдыхай. Кстати, мама завтра с утра приедет.
Знаю, коротко ответила она.
Слушай, Любовь, встань завтра пораньше, маме суп свари. Она с дачи приедет уставшая, голодная. Только из фермерской курицы у мамы желудок болит, ей нужен наваристый бульон, а не магазинная химия.
Фермерская курица? переспросила она.
Да, на московском рынке «Подмосковье» у тёти Любы есть живые куры, цены около пятисот рублей за штуку, свежая, тёплая. Замороженная не еда.
Во сколько мне ехать?
Пораньше, в половине шестого. Рынок открывается в шесть, к восьми будешь дома. Мама к девяти обычно приезжает.
А ты не съедешь?
Хотел бы, но ты лучше разберёшься. Суп женское дело, а я посплю до обеда.
Любовь молча пошла в ванную, долго чистила зубы, размышляя о справедливости. Будильник? Пётр крикнул из гостиной:
Будильник поставишь?
Какой будильник? не поняла она.
Чтобы не проспать. Мама к девяти, а суп варить долго.
Любовь выглянула из ванной с зубной щёткой:
Тебе будильник нужен?
А мне? Я же завтра не готовлю.
Хорошо, сказала она нейтрально, но будильник не поставила.
Утром звонок в дверь в семьдесять. На улице ещё сумерки, мелкий осенний дождь барабанил по стеклу.
Кто там? пробормотала Любовь, нащупывая халат.
Глафирочка к вам! радостно прозвучал знакомый голос.
Сердце сжалось. Свекровь уже здесь, раньше обычного.
Открыла дверь. Глафира Петровна стояла в пороге с двумя большими сумками, в лёгком пальто, свежая и полна энергии.
Любовушка, доброе утро! Уже пахнет супом? Или я слишком рано приехала?
Супа нет, хрипло ответила Любовь.
Ой! растерялась она. А Петенька говорил, что ты встанешь пораньше
Петенька спит.
Глафира прошла в квартиру, сняла пальто, повесила его на вешалку.
Ничего, милая! Съездим на рынок, курочку купим. Фермерская, как говорил Петя, а не химия.
Любовь стояла в халате, глаза были полны кипения.
Никуда я не поеду.
Как не поедешь? удивилась свекровь. А суп?
Пускай варит тот, кто её родил.
Но Петя работает всю неделю! Ему отдых нужен!
И мне тоже работать, и отдыхать.
Глафира устроилась на кухне, явно рассчитывая на долгий разговор:
Любовушка, я ведь врач сказала, что нужен горячий бульон с утра, желудок у меня болен!
Понимаю, но почему это моя проблема?
Через пять минут появился Пётр в мятой майке, сонный.
О, мам! Уже приехала?
Петенька! Глафира посмотрела на сына с надеждой. Где суп? Любовь говорит, что не поедет за курицей.
Ты чего? Я же вчера сказал: встань пораньше и маме суп свари.
Любовь медленно повернулась к мужу, вытерла руки полотенцем, посмотрела ему в глаза.
Пусть маме суп варганит тот, кто из неё родился.
На кухне повисла тишина. Глафира замерла. Пётр открыл рот, но не смог вымолвить.
Что ты сказала? спросил он тихо.
То, что думаю давно.
Любовь! возмутилась свекровь. Как можно так говорить!
Очень просто, ответила Любовь. Языком.
Но я же твоя свекровь!
И что? Это делает меня вашей прислугой?
Какой прислугой? вмешался Пётр. Мама же семья!
Твоя семья. Твоя мать. Вот ты ей и вари.
Я не умею!
Научись. Интернет полон рецептов.
Но ты же женщина! растерялся муж.
А ты что, инопланетянин?
Любовушка, мягко сказала Глафира, я понимаю, ты устала. Но семейные обязанности
Чьи обязанности? резко перебила Любовь. Мои? А ваши где?
Я пожилая женщина
Которая ездит по дачам, ходит по магазинам, требует развлечений. Не такая уж и пожилая.
Как ты смеешь! вспылила свекровь.
Легко. Пять лет терпела надоело.
Любовь подошла к плите, включила конфорку, поставила маленькую кастрюльку.
Что ты делаешь? спросил Пётр.
Завтрак себе готовлю. Овсянку.
А нам?
А вам ничего. Вы уже взрослые.
Любовь, это неправильно! возмутилась Глафира.
Что неправильно? То, что я не хочу быть бесплатной домработницей?
Но я же мать Пети!
Тогда займитесь материнскими обязанностями. Накормите сына.
Я не собираюсь готовить на чужой кухне!
Пётр сел за стол, растерянно посмотрел на мать.
Мам, а может, в кафе сходим?
В кафе дорого, поморщилась Глафира. И желудку вредно.
Тогда дома чтонибудь приготовишь.
Но я не собираюсь!
А я вообще готовить не умею! взорвался Пётр. Любовь, ты должна заботиться о семье!
О своей семье да. О чужих тётках нет.
Моя мама не чужая тётка!
Мне чужая. Я с ней не росла, не дружила, не выбирала.
Глафира всхлипнула:
Как жестоко!
Жестоко это пять лет использовать человека как прислугу, ответила Любовь.
Ты куда?
По своим делам. Вы взрослые разберётесь.
Она ушла в ванную, горячая вода смывала усталость пяти лет. На кухне остались Пётр и Глафира, пытающиеся решить, как сварить простой суп или хотя бы кашу.
