Всё из-за тебя…
Знойный июль душил Москву, словно раскалённое одеяло. Воздух густой, пропитанный пылью и влагой, обжигал лёгкие. Светлана шла, с трудом переставляя ноги, сердце колотилось, словно прося передышки.
У свекрови в субботу юбилей — поедут всей семьёй на подмосковную дачу. Она соскучилась по сыну, но там ему лучше: свежий воздух, простор, бабушкины пироги. Представляла, как будет сидеть в тени вишнёвых деревьев, пить ледяной квас, слушать стрекот кузнечиков… Но до субботы ещё надо дожить. А солнце, будто назло, палило без жалости.
В метро в час пик — давка, потные тела, взвинченные голоса. Пешком идти не легче, но хоть можно заскочить в магазины, глотнуть прохлады кондиционеров.
Впереди заблестели стёкла торгового центра. Светлана прибавила шаг. Наконец-то! Она вдохнула полной грудью, и сердце успокоилось.
Медленно бродила между витринами, присматривая подарок. Свекровь всегда отнекивалась: «Не траться, дорогая, главное — чтоб внук приехал!» Но Светлана видела, как та тайком любуется необычными вещицами.
Не найдя ничего подходящего, направилась к выходу. На пути — ларек с безделушками. Задержалась, не решаясь снова нырнуть в пекло. Взгляд скользнул по полкам и зацепился за вазу — узкогорлую, с переливами эмали, словно старинную.
— Дайте посмотреть, — попросила она у продавщицы.
Ваза оказалась тяжёлой, из металла, с грубой фактурой. Будто сошла со страниц истории.
— Сколько стоит?
Услышав сумму, Светлана ахнула.
— Ручная работа. Таких больше нет, — гордо сказала девушка.
— Кто делает?
— Один инвалид. Красиво, но дорого, мало кто берёт.
— Беру, — вдруг вырвалось у Светланы.
Представила, как в вазе будет стоять ветка сирени. Свекровь оценит — она любит всё необычное.
— Можно упаковать?
Пока продавщица копошилась с бумагой, Светлана разглядывала безделушки. К ларьку подошла женщина — худая, с тёмными кругами под глазами.
— Здравствуй, Катя. Вазу купили?
— Да, — кивнула продавщица, косясь на Светлану.
— Деньги переведу позже, — буркнула женщина.
— Завтра что-нибудь новое принесёшь?
— Принесу.
Женщина ушла. Светлана вглядывалась ей вслед. Знакомое лицо… Где-то видела… Да это же Ирина!
— Готово, — продавщица протянула свёрток с алым бантом. — Доплата двести рублей.
Светлана сунула карту в терминал, схватила покупку и бросилась вдогонку.
Ирина шла, опустив голову, не замечая никого вокруг.
— Ира!
Та обернулась. Глаза на мгновение расширились.
— Ты… Света?
— Узнала?
— Узнала, — Ирина усмехнулась. — Ты почти не изменилась. В отличие от меня. Это ты вазу купила?
— Да. Красивая. Свекрови на юбилей. Продавщица сказала…
— Мой муж делает, — перебила Ирина.
Шли медленно. Светлана подстраивалась под её шаг.
— Я думала, антиквариат. Он художник?
— И художник тоже. Хотя… ты что, живёшь под камнем? Это Саша делает.
— Саша? Но ведь сказали — инвалид…
— Он и есть инвалид. После аварии. Не ходит. Хоть так зарабатывает. Пойдём в кафе, здесь душно.
Уселись за столик у входа.
— Зелёный чай и пломбир на двоих, — заказала Ирина.
Официантка кивнула и удалилась.
— Странно… Я как раз вчера о тебе думала, — Ирина смотрела куда-то мимо. — А тут ты — и Сашину вазу покупаешь.
— Почему сразу не призналась?
— Зачем? — пожала плечами Ирина. — Не с чем хвастаться. А ты, я смотрю, шикуешь. Муж богатый?
— Ваза — не безделушка.
— Надоели мне эти «красивости». Квартира — мастерская. Весь дом в краске, пыли. Но пусть лучше так, чем водку пить. В больнице его научили — сначала коряво выходило, теперь руку набил. Хоть какие-то деньги.
— Мне жаль… — начала Светлана.
— Жаль? — Ирина зло сверкнула глазами. — Я ему и сиделка, и повар, и уборщица. Жизни нет. А всё из-за тебя.
— При чём здесь я?
— Вечно ты святая! Раньше думала — притворяешься. Потом поняла — ты и правда такая. Все девчонки по Саше с ума сходили, а он выбрал тебя.
Она резко выдохнула.
— Злюсь на тебя, а виновата сама. Завидовала. Думала — дурёха, а такого парня заполучила. Вот и решила… Помнишь, как ты уезжала к родителям? Он пришёл в общагу. Я его… напоила. Потом забеременела. Но ребёнок не выжил.
Светлана онемела. Чай остывал, мороженое таяло.
— Перешла тебе дорогу, а счастья нет. Ни детей, ни любви. Наказана.
— Ира…
— Знаешь, что смешно? Сначала радовалась — теперь он мой. Никому не нужен. Не убежит.
Светлана потянулась к её руке, но Ирина дёрнулась.
— Не надо жалости! Мой он.
— Может, помочь? Муж врач…
Ирина вскочила, задев стул.
— Живи своей жизнью! Хочешь — приходи. Посмотри, во что превратился тот, чей голос, помнишь, «проникал в душу»? Может, и уступлю тебе его… по старой памяти.
Она выбежала, хлопнув дверью.
Светлана доплатила за нетронутое угощение и выбралась на улицу. Жара больше не чувствовалась. В голове крутились обрывки воспоминаний…
***
— Света, бросай учебник! К Ленке с Катей Саша пришёл, с гитарой. Поёт — заслушаешься! — Ирина натягивала платье.
— Учёба не помешает, — улыбнулась Светлана.
— Ты хоть слышала, как он поёт?
— Нет.
— Тогда пошли. Только смотри — все в него влюблены, не строй глазки!
Света отложила конспекты.
— Стой! Ты в чём собралась? Переоденься!
Она надела джинсы и лёгОксана медленно шла по тротуару, глотая горький комок в горле, и вдруг поняла, что ни о чём не жалеет — ни о прошлом, ни о той любви, которая когда-то казалась такой важной, ведь теперь у неё была другая жизнь, наполненная теплом и смыслом.
