Второе дыхание
Борис не блистал красотой, как какой-нибудь голливудский актёр. Работал простым инженером на тракторном заводе в Нижнем Новгороде. Не пил — ну, разве что на Новый год и день рождения. Не курил. В браке с Натальей двадцать два года — ни разу даже не взглянул в сторону другой женщины.
Дочь вышла замуж и уехала с мужем в Москву. С внуками пока не торопилась. Борис не переживал — дети это шум, гам, игрушки под ногами. А он привык к тихим вечерам с газетой перед телевизором. Какие годы? Ещё успеет повозиться с внуками.
Наталья была идеальной женой: аккуратная, ухоженная, в доме всегда чистота и уют, ужин на столе, а по праздникам — её фирменный медовик и мясо по-французски. Одним словом, жизнь удалась.
Возвращался с работы на своей «Ладе», щурясь от закатного солнца, предвкушая горячий ужин и вечер перед телевизором.
Вошел в квартиру, снял ботинки в прихожей, прислушался. Обычно Наталья выглядывала с кухни: «Сейчас будем ужинать!» Но сегодня — тишина. В груди шевельнулось беспокойство. Зашёл в комнату — а Наталья у шкафа, двери нараспашку, платья с вешалок летят на диван, где лежит раскрытый чемодан.
— Ты куда собралась? К Лене в Москву? Она что, беременна? — спросил Борис.
Наталья, не глядя на него, продолжила складывать вещи.
— Ты что, оглохла?! Кричу — никто не слышит! Куда собралась? — повторил он, с трудом сдерживая раздражение.
Она оглядела комнату, проверяя, ничего ли не забыла, и потянула молнию чемодана. Но он был переполнен — замок вот-вот лопнет.
— Вместо вопросов помог бы лучше. — Наталья сдула прядь волос со лба.
— Я спрашиваю — куда ты едешь? Разве это глупый вопрос?! — Борис чувствовал, как подкатывает злость.
— Ухожу от тебя, — бросила она, глядя прямо в глаза.
— Почему? — Он приподнял бровь.
— Надоело. Поможешь или нет? — кивнула на чемодан.
— Что надоело?! — Борис надавил на крышку, одним движением застегнул молнию.
— Всё. Ты, плита, телевизор вечерами…
— Так скажи — сходили бы в театр! — выпалил он первое, что пришло в голову.
— Чтобы краснеть, когда ты там захрапишь?! Дни идут, а жизнь проходит! — В её голосе слышались горечь и усталость.
— Жизнь всё равно проходит, хоть ты иди, хоть сиди, — философски ответил Борис.
— Не умничай! Я хочу, чтобы в старости было что вспомнить! А что у меня? Котлеты, посуда, ты перед телевизором?! — Она почти кричала.
— Думаешь, без Лены мне некуда податься? Я ухожу к человеку, который видит во мне женщину! Он пишет мне стихи… — Наталья закатила глаза, словно вспоминая что-то прекрасное.
— А я? — тихо спросил Борис, вдруг всё поняв.
— Ты живи как привык. Только теперь сам готовь, мой и гладь. Ты меня вообще не замечаешь. Я два месяца назад волосы покрасила — ты даже не увидел, — усмехнулась она, поставила чемодан на пол, выдвинула ручку и потащила к выходу, оставляя следы на ковре.
Пока она накидывала пальто, Борис смотрел на две примявшиеся полоски. Казалось, чемодан проехал не по ковру, а по его сердцу.
Только когда дверь захлопнулась, он вздрогнул и очнулся. Жена ушла.
Надо было что-то делать. Борис побрёл на кухню. Чайник холодный. В холодильнике — кастрюля борща, кусок колбасы, пара банок тушёнки, яйца и полпакета молока. Аппетит пропал.
Вернулся в комнату, сел на диван. Ни газета, ни телевизор не интересовали. Раньше было тепло, даже если Наталья хлопотала на кухне — был дом. Теперь — тишина, пустота.
Он вышел на улицу, но пустота шла следом.
Возле кафе увидел людей за столиками. Они смеялись, и ему захотелось быть среди них. Вошёл, заказал рюмку коньяка. Боль притупилась. Потом ещё…
Домой добрался на автопилоте. Проснулся утром с тяжёлой головой, в одежде поверх одеяла. Попытка встать — комната поплыла. Достал телефон: суббота. Лёг обратно.
Через пару часов стало легче. Душ взбодрил. Вышел на улицу — солнце, люди, машины. Возле вчерашнего кафе затошнило. Пошёл к набережной.
Навстречу шла женщина и улыбалась. Борис оглянулся — никого рядом.
— Погода — просто чудо! — сказала она, поравнявшись.
— Угу, — пробурчал он.
Она остановилась, ждала большего.
— Э-э… Мы знакомы? Извините, я не в форме сегодня…
— У вас что-то случилось? — с сочувствием спросила она.
— Жена ушла. К поэту… Он ей стихи пишет, а я — нет, — почему-то добавил он.
— Вам плохо? Лоб в поту… Давайте присядем.
Скамейки все заняты.
— Жена ушла… Да ещё вчера перебрал, — махнул рукой. — Я вообще-то не пью…
— Вам бы домой, чаю крепкого… Пойдёмте, провожу.
По дороге она жаловалась на жизнь.
— Сын в Питере, а дочь с каким-то бездельником живёт. Выгоню его — она с ним уйдёт… Мы с вами на одном заводе работаю, в бухгалтерии.
— Хороший вы семьянин, раз даже не заметили меня раньше, — усмехнулась она.
— Хороший? Да не ушла бы тогда жена… Зайдёте на чай? А то дома — как в склепе…
— Неловко как-то… Жена только ушла, а я… В другой раз.
— Тогда и я не пойду.
Она задумалась, потом взяла его под руку:
— Пойдёмте.
Чай, разговоры. Борису казалось, будто он её знал всегда.
— Уже уходите? — встрепенулся он, когда она собралась.
— Пора. Вам отдыхать надо.
Перед уходом он взял её телефон. Лёг — и уснул. Утром мир уже не казался таким серым. Разогрел вчерашние бутерброды, вскипятил чайник. Потом позвонил ей.
Э-э… Как вас зовут-то?.. Надя? Кра— Наденька, может, встретимся? Погуляем?.. Согласны? Тогда на набережной через час, — впервые за долгое время в его голосе снова зазвучала надежда.
