Славик, ты достал тот, праздничный сервиз? С золотой каёмкой, не перепутай, командовала на кухне Мария, нервно поправляя заколку. А салфетки? Я же их так накрохмалила, что хоть на параде выставляй как положено, будто в ресторане. Утка уже доходит, запашок по всей квартире, гарнир булькает, а салаты я вообще, как Плюшкин, всю ночь крошила.
Вячеслав, муж Марии, без пререканий залез на антресоли.
Маш, а может не будем выпендриваться? Кто у нас собирается? Моя мама, твой дядя Коля, ну и Боря… Хоть из кастрюль корми, им всё одно, бурчал он, вытаскивая коробку с фарфором.
Не ворчи. Сегодня пятнадцать лет, хрустальная свадьба. Я хочу, чтобы красиво было. И ты же знаешь своего брата. Посуду попроще поставишь скажет, что мы на мели. Тарелка с трещиной что неряхи. Пусть хоть в этот раз молчит, а не хохмит за наш счёт.
Вячеслав вздохнул и спустился вниз. В глубине души он понимал, что жена права: его брат Борис был тот ещё фрукт. А по-правде, Мария обычно говорила подругам: «Боря клиника! Считается прямым и честным, а на самом деле хам великолепный». Считает свои понты шутками для народа.
Маш, ты только не принимай всё близко к сердцу, протирая тарелки, просил Вячеслав. Его недавно опять вышвырнули с работы, жена ушла. Он сейчас такой, что на цепь бы посадить.
Его сложный период длится, кажется, с рождения, отрезала Мария, пробуя соус. Со Светкой он развёлся, потому что у неё самосохранение сработало, пока поздно не стало. Я культурный человек, но за себя не отвечаю, если он снова начнёт шутить про мой нижний пресс или твою зарплату.
Ровно в пять позвонили в дверь. Свекровь, Людмила Сергеевна, пришла первой женщина тихая, своих обожала: особенно старшенького Бориуса, «гуляку и страдальца». За ней и дядя Коля с женой. А Боря, как звезда российской эстрады, явился с опозданием под сорок минут: все уже сидели, глотая слюну рядом с остывающей уткой.
Борис ворвался, сопя морозом и с запахом табака.
Вот и я! Не ждали? А я пришёл! заржал, как дятел с елки. Ну что, Славка, небось подарок зажал? Хватай!
Пихнул брату нечто упакованное в вчерашнюю газету.
Это что? опешил Слава.
Брат! Инструмент! Отвёртки из «Галамарта». А то у тебя руки всё не туда, и гаечный ключ опять терял.
Мария натянуто улыбнулась.
Привет, Борис. Проходи, мой руки быстрее. Да, празднуем без тебя уже.
Борис скользнул по Марии оценивающим взглядом, как судья в хоккейном матче.
Маша, ты что, нарядилась? Новое платье? Блестит как фольга от шоколадки. Или чтоб никто морщины не заметил? Ха! Ладно, шучу. Всё ещё в форме! Сочно!
Вячеслав закашлялся, masking awkwardness:
Боря, садись уже, утка стынет.
За столом Борис сразу захватил рычаги власти. Рюмку наполнил под завязку, не дожидаясь тоста, и селедку в одну вилку поймал.
Ну, с годовщиной, молодцы! Пятнадцать лет вместе это ж диагноз! Как ещё друг друга не удушили? Я вот с женой своей пять лет прожил думал, кончусь. Бабы как пиявки: кровь тянут и радуются. Тебе, Слав, ещё повезло твоя готовит получше. Хотя прожевал и поморщился, солоновато, Мария. То ли влюбилась опять, то ли дрожащей рукой махнула…
Людмила Сергеевна завздыхала, пытаясь разрядить обстановку:
Боренька, ну что ты, Маша отлично готовит! Вот салатик попробуй, с языком нежность!
С языком? заорал Борис. Правильно! Язык у Машки длинный надо и на стол положить. А вообще, ма, не защищай критика полезна. Я всегда всем правду-матку, потому уважают люди!
Мария при расстановке горячего ощущала, как внутри накапливается давление парового котла.
Вячеслав чудился занятым каким-то особо важным пятном на скатерти, боясь братского конфликта как воспаления тройничного нерва. Главное пережить этот вечер, думала Мария. Ради мужа, ради семейного мира…
Боря, ты вроде на собеседовании был? Как оно? переводит она тему.
Борис отмахнулся, доливая вторую.
Сплошные дебилы. Прихожу, а там какой-то щегол двадцатипятилетний учит меня жизни. Я ему: «Когда ты ещё в пелёнках ползал, я уже батрачил в двух местах!» А он «Вы не подходите». Ну и катись ты! Может, бизнес свой мутану, накоплю хоть чуть кстати, Слав, не одолжишь пятёрку до следующей получки? Трубу чинить, всё прорвало!
Мария, с салатником, вдруг замерла.
Борис, ты ещё те десять тысяч не вернул, на ремонт машины которые брали полгода назад, сухо напомнила она.
Борис вспыхнул, но тут же, в духе великого атакующего, перешёл в нападение.
О, бухгалтерша завелась! Слав, ты видел жена и здесь рулит. Я вообще, между братанами разговариваю! Или ты уже под такой каблук попал, что родному брату пару тысяч жалко?
Вячеслав виновато моргал то на жену, то на брата:
Борь, ну правда, сейчас с деньгами не фонтан… ипотека, праздник…
Вижу ваш шык! Борис тычет вилкой в утку. Всё в дом икра, рыба буржуи! А брату на хлеба не хватает. Вот ты какая, Машка! Всё себе, не делишься! Родственники в беде, а ей плевать!
Не кипятись, Боренька, поешь лучше, с заботой подавала пирожок свекровь.
Старается она… Да с начальством больше старается, небось! тут Борис подмигнул Вячеславу так гадко, что Марии стало холодно. Ты у нас теперь зам начальника? За какие такие заслуги, интересно? Не за задержки ли после работы?
Повисла гробовая тишина. Даже дядя Коля прикусил язык от неожиданности.
Боря, ты чё несёшь? глухо спросил Вячеслав.
А что такого? Правду говорю! Ты, Слав, трудяга завода а твоя сюда карьеру делает! Думаешь, любит она тебя? Да просто удобно! Подай-принеси, сам дурак. Посмотри на себя! Тряпка!
Молчи, сказала Мария неожиданно тихо, ровно, но так, что даже тарелки перестали дрожать в руках у гостей.
Ого! Командор объявился! съязвил Борис. Ну-ка, посмотрим, сколько ты, Маша, выдержишь правды… Всегда удивлялся, чего Славка в тебе нашёл. Не красавица, язык острый пила. Вот Светка была огонь, а ты…
Мария переводит взгляд на мужа. Она ждет: встанет? Кулаком по столу? Но нет. Сидит, плечи выше ушей, вилка чуть не лопается в руке. Она вздыхает и внутренне решает: если не муж, то я.
Встаёт. Выпрямляет спинку. Голос ледяной, будто из московской январской ночи:
Поднимайся и выходи.
Это что ещё за цирк? С ума сошла, что ли, сковородкой нагрелась? хрюкнул Борис.
Я сказала: ВОН. В моей квартире тебя никто не держит.
Это и квартира моего брата! орал Борис, Славик, ты что, молчишь?! За меня слово скажи!
Слава поднимает глаза, а там глухая тоска и страх. Но понимает: если сейчас струсит, семье крышка.
Боря… уходи, выдавил он.
Борис чуть не задохнулся.
Мам! Ты глянь на них! Кровь родная, а они меня за порог! Из-за ерунды!
Это не ерунда, Борис, сказала Мария, указывая на дверь. Ты оскорбил и меня, и брата, и разливаешь тут грязь. Я терпела пятнадцать лет хватит.
Да пошли вы! вскочил Борис, рюмку с водкой на скатерть, а вино растекается, словно поле сражения. На фиг! Сидите тут интеллигенция! Я больше не приду!
Вот и замечательно, улыбнулась Мария. И деньги мы не дадим, ищи работу, плейбой в тапочках.
Борис ушёл, прихватив недопитую бутылку («добро не пропадает») и, топая, донёсся с порога:
Слава, пожалеешь! На жену променял! Подкаблучник!
Дверь хлопнула, сервант зазвенел.
Повисла тишина. Свекровь платочек к губам, чуть не в слёзы.
Мария… зачем так?.. Он же не злой выпил
Мария вздохнула, но голос остался твёрдым:
Людмила Сергеевна, хамство не оправдывается водкой. Оскорблять семью не черта характера, а черта подлости. Мой дом не помойка для чужого бреда. Ради жалости можно пожалеть, но не у меня за столом.
Свекровь всхлипнула, промолчала. А тётя Клавдия, женщина простая, вдруг хлопнула по тарелке:
А утка-то, Мария, у тебя огонь! Прямо как у прабабки в деревне. И правильно выгнала, сколько можно терпеть. Он мне ещё на вашей свадьбе каблуки стоптал до сих пор вспоминаю!
Смех прошёл по столу, напряг обстановки как рукой сняло. Слава заулыбался, налил вина жене, глядя благодарно и впервые за долгое время с уважением.
Прости, Маш, я не сразу смог. Ты герой, прошептал он, наливая морс ей в бокал.
Важно, что мы теперь вместе, улыбнулась Мария. И больше шумных родственничков нет.
Вечер вдруг стал лёгким. Без Бориса стало дышаться легче, салаты вкуснее, а разговоры смешнее. Даже свекровь оттаяла, забыла про слёзы и со смехом подпевала «Катюше».
Когда все ушли и остались двое в куче посуды, Мария вздохнула, разглядывая пятно вина.
Скатерть всё не отстирается, грустно.
Слава подошёл, приобнял:
Да брось! Купим десяток новых скатертей. Ты сегодня молодец. Я столько лет боялся: он старший, ему всё можно. А мы семья, Маш, и я не дам нашему хрупкому хрусталю погубиться из-за набора отверток из «Галамарта».
Оба засмеялись. Напряжения как не бывало.
Кстати, открою тайну: этот набор он мне уже годов два назад втюхивал на Новый год просто обратно принёс, подмигнул Слава.
Вот чего в Борисе не отнять стабильности, покачала головой Мария.
Наутро телефон гудел звонил Борис. Слава посмотрел на жену, потом положил телефон экраном вниз.
Не возьмешь? спросила.
Не-а. Пусть подумет. А тишина вчера была такая, аж в ушах звенело Прямо мечта.
Мать расстроится, напомнила Мария.
Ничего, переживет. Может поймёт наконец, что мы тут не детсад. Мы вообще теперь банда?
Банда, въехала Мария. Банда ценителей тишины и утки с яблоками.
Через неделю свекровь шепнула по телефону: мол, Боря всем народу рассказывает, как его «бешеная невестка» ни за что выгнала, пока «бедный брат сидел под лавкой». Но удивительно с тех пор гости в дом к Марии и Славе зачастили: и все как-то уж подозрительно вежливы!
А скатерть, скажу честно, отстиралась. Мария вывела пятно дедовским способом: солью да кипятком. Как и Бориса из их жизни. Немного жжёт зато потом чисто.
