**Дневниковая запись**
— Я беременна, — сказал я, и улыбка сама расплылась по моему лицу.
Кирилл, стоявший у окна, замер. Он даже не обернулся, но в отражении стекла я увидел, как напряглись его плечи.
Я ждал объятий, радостных возгласов, чего угодно — но не этой странной, окаменевшей позы.
— Я тоже, — тихо произнес голос Лены.
Моя сестра вышла из нашей спальни. На ней была футболка Кирилла, та самая, в которой он спал.
Она поправила волосы, и этот жест был таким будничным, таким домашним, что у меня на секунду потемнело в глазах.
В памяти, как вспышки, мелькнули эпизоды, которым раньше не придавал значения.
Вот Кирилл задерживается «на совещании», а Лена, забежавшая «просто поболтать», нервно поглядывает на телефон.
Вот они смеются над шуткой, понятной только им двоим, а я стою рядом и чувствую себя лишним на собственном празднике жизни.
— У тебя же есть ключ, Лен? — спрашивал он, когда мы уезжали в отпуск. — Поливай цветы. Больше доверить некому.
И я радовался, какая у нас дружная семья.
— Что? — переспросил я, хотя прекрасно все услышал. Голос мой был чужим, деревянным.
— Аня, я все объясню, — наконец обернулся Кирилл. Лицо его было белым, как больничная стена. — Это не то, что ты думаешь. Это… ошибка.
Лена смотрела на меня прямо. В ее глазах не было ни капли раскаяния — только усталость и какая-то злая, упрямая решимость.
— Это не ошибка, — отрезала она, глядя на Кирилла. — Хватит врать. Хотя бы сейчас.
Он бросил на нее разъяренный взгляд.
— Заткнись!
Я переводил взгляд с мужа на сестру. С того, с кем мы пять лет строили будущее, на ту, с кем делил детские секреты.
Они стояли в двух шагах, но казалось, что нас разделяет пропасть. И в эту пропасть падали все наши «мы» — планы, нежность, будущий ребенок.
— Ошибка, значит, — повторил я, и губы искривились в горькой усмешке. — У вас двоих будет ошибка? Или у каждого своя?
Кирилл шагнул ко мне, протягивая руки.
— Анечка, давай поговорим. Только не сейчас. Лен, иди.
— Я никуда не пойду, — спокойно ответила сестра, скрестив руки. — Мы ждем ребенка. И я не позволю тебе снова сделать вид, что меня нет.
Я отступил, прислонившись спиной к холодной стене.
— Вон, — прошептал я.
— Что?
— Вон. Обоих.
Они не сдвинулись с места. Мое слово, еще минуту назад значимое, теперь стало пустым звуком.
— Аня, не руби с плеча, — заговорил Кирилл тем примирительным тоном, который я ненавидел. Тем тоном, которым он убеждал меня «войти в положение». — Мы взрослые люди. Да, я виноват. Но сейчас надо думать о детях. О наших детях.
Он сделал ударение на последних словах, пытаясь снова связать нас иллюзией общего будущего.
— О каких «наших» детях ты говоришь? — ядовито спросил я. — О том, кто вырастет с матерью-одиночкой, или о том, кто родится у любовницы отца?
Лена вздрогнула.
— Не называй меня так. Ты ничего не понимаешь.
— Правда? — я повернулся к ней. Холодная ярость вытесняла шок. — Тогда просвети. Что я должен знать? Что ты спала с моим мужем в моей постели? Этого мало?
— Это было не так! — ее голос окреп. — Мы любим друг друга. Это не просто интрижка.
Кирилл схватился за голову.
— Лен, я же просил!
— А я устала молчать! — выкрикнула она. — Устала быть тайной, ошибкой, которую надо исправить! Аня, ты всегда получал все. Идеальную жену, идеальный дом. А я? Я всегда была на вторых ролях.
Ее слова были пропитаны старой обидой. Она не оправдывалась — она обвиняла.
Я вспомнил, как в детстве мать говорила: «Аня у нас умница, а Лена — красавица». Видимо, Лена так и не смирилась со своим «красивым» уделом.
— Значит, ты решила взять мое? — тихо спросил я.
— Я взяла то, что было ничьим! — отрезала она. — Он не был счастлив с тобой. Ты просто не хотел замечать.
Я взглянул на Кирилла. Он избегал моего взгляда. И я понял: Лена права. Не про любовь — а про то, что он позволил ей так думать, жаловался на меня, создавая между ними больную связь.
— Ладно, — сказал я, и мой спокойный тон заставил их напрячься. — Допустим. Что вы предлагаете? Жить втроем? Или составить график?
Кирилл поднял голову.
— Прекрати! Я предлагаю… пожить отдельно. Сниму Лене квартиру. Будем помогать друг другу. Нам нужно время.
Он говорил, будто обсуждал бизнес-план. Распределение активов.
— То есть ты хочешь, чтобы я сидел здесь, беременный, и ждал, пока ты будешь «обдумывать», к какой из твоих беременных женщин вернуться? — я рассмеялся. Смех вышел страшным.
— Аня, ты все усложняешь.
— Нет, Кирилл. Это ты все упростил до животного уровня. Уходи. И забери ее.
Я достал телефон.
— Алло, охрана? В моей квартире посторонние. Отказываются уходить.
Лена посмотрела на меня с ненавистью. Кирилл — с удивлением. Он не ожидал такого. Он привык к «хорошему мальчику Ане», который все простит. Но этот мальчик только что умер.
Мой звонок был блефом. Но они этого не знали.
— Ты пожалеешь, Аня, — прошипел Кирилл, хватая Лену за руку. — Ты выгоняешь беременную женщину. Свою сестру.
— Я выгоняю любовницу моего мужа, — поправил я, глядя ему прямо в глаза. — А ты — просто предатель.
Когда дверь закрылась, я опустился на пол. Слез не было. Только пустота.
**Урок:** Жизнь не прощает слабости. Но она же дает шанс стать сильнее.
