Я шла домой поздним вечером, выжатая до последнего, будто в такие дни все пациенты по тайному соглашению решают одновременно заболеть. В ветеринарной клинике время растягивается, как резина: сначала часы тянутся вечно, а потом вдруг исчезают, и уже десять вечера, ты закрываешь кабинет, мечтая о чае, пледе и тишине. Спустившись на крыльцо, я открыла дверь подъезда и услышала едва слышное мяуканье. Оно было тонким, настойчивым, как тонкая ниточка в темноте. Я замерла привычка профессионала: даже если пытаешься быть просто «девушкой с сумкой», работа всё равно цепляется, как шерсть к пальцам.
Звук повторился, приближаясь. И я увидела её. На лестничной площадке, между вторым и третьим этажом, под старой батареей сидела маленькая белосеребристая кошка с темным пятном над правым глазом, будто мазок кистью. Шерсть слегка спуталась, глаза огромные и печальные. Взгляд говорил: «Держусь, но сил уже нет».
Привет, пробормотала я, удивлённо себе. Что ты здесь делаешь?
Кошка не бросилась прочь, а лишь спрятала голову в плечи, показывая покошачьи: «Я не опасна». Я присела, протянула ладонь. Она вдохнула аромат страх, лекарства, чужие истории клиники и сделала крошечный шаг ко мне. Договор заключён.
С верхнего этажа выглянул сосед с шестого, окинул сцену взглядом и, как многие, высказался:
Девушка, не трогайте её, вдруг заразная. Управляющий уже ругаться будет.
Пусть ругает, ответила я спокойно. Я возьму кошку, ей холодно.
А если бешеная? прошептал он.
Нет, она просто измотана, ответила я. Тепло всё лечит.
Сосед замолчал. Я сняла шарф, подложила его под кошку и осторожно взяла её на руки. Ожидала сопротивление, шипение, но она прижалась к моей куртке и, кажется, прошептала «спасибо». Кошки молчат, но их молчание громче слов.
Дома включила мягкий ночник, достала полотенце, миску, воду и запасной лоток. Поставила коробку в угол временное гнездо. Кошка осторожно вышла, осмотрела окрестности и начала умываться, нервно, рывками, но всё же. Это всегда хороший знак: она возвращается к себе.
Давай знакомиться, сказала я. Я Агния. А ты кто?
Кошка подошла к воде, выпила спокойно, не с жадностью. Я села рядом и просто наблюдала. Пять минут безмолвного наблюдения негласный закон ветеринара. За это время многое раскрывается: нет ошейника, уши чистые, шерсть на бедре слегка спутана, на лапе небольшая царапина. Ничего критичного, всё поправимо теплом, расчёской и временем.
Я открыла пакетик сухого корма тот самый «на всякий случай», за который постоянно ругаюсь, и подала. Кошка поела аккуратно, потом присела рядом и посмотрела, будто спрашивая: можно ли остаться.
Можно, кивнула я. По крайней мере на ночь.
Она коснулась лбом моей ладони, и в тот момент наступила обещанная тишина, но уже другая с мягким мурлыканьем. Я постелила плед, положила рядом полотенце. Кошка устроилась на границе, не в центре, но на рубеже. Глаза закрыла наполовину, всё ещё контролируя обстановку. Я лёгла рядом и ощутила странное успокоение: коты умеют расправлять мысли даже в голове.
Ночью просыпалась несколько раз. Один раз она проверяюще мяукнула, я погладила её и она снова замурлыкала. В чат дома пришло сообщение: «Кто притащил эту кошку? Разберёмся». Улыбнулась: разберёмся, конечно. Сначала согреем.
Утром сделала фото и разместила объявление: «Найдена кошка. Белосерая, пятно над глазом. Ласковая. Ищу хозяев». Развесила у подъезда, разослала в местные чаты. В клинике проверили чип ничего. Неудивительно.
Оставишь её у себя? спросила администратор.
Сначала будем искать, ответила я. Если не найдём тогда оставлю.
Она улыбнулась, будто знала ответ заранее.
Вечером позвонили:
Здравствуйте у кошки пятно над глазом? Как будто грязью намазано? робко звучал женский голос.
Да. Вы её знаете?
Думаю, да. У нас в соседнем подъезде жила Тамара Николаевна. Сейчас она в больнице, а у неё была кошка, Маша. Мы её иногда подкармливали, но в подъезд не пускали. Я думала, кошка ушла к Тамаре, а её увезли на скорой. С тех пор она ищет дверь.
Подойдите, пожалуйста, сказала я. Посмотрите сами.
Через двадцать минут на пороге стояла женщина лет сорока и маленькая девочка лет семи, прятавшаяся за мамой. Кошка бросилась из кухни, остановилась, словно вопросительный знак. Женщина присела.
Маша? прошептала она. Мася, это ты?
Кошка сделала пару быстрых шагов и мягко уткнулась лбом в ладонь женщины. Всё стало ясно без лишних слов. Девочка радостно пискнула, но с тем особым детским уважением к живому, которое часто забывают взрослые.
Мы думали, её ктото уже забрал, поспешила сказать женщина. Тамара в больнице, мы с соседкой подкармливали её кошку. Но она исчезла позавчера. В подъезд её больше не пускали. Она вздохнула и улыбнулась устало. Вы ведь Агния? Врач из клиники? Я вас видела в чате. Спасибо вам.
Как Тамара Николаевна? спросила я мягко.
Оказалось, что Тамара Николаевна та самая «бабушка с третьего этажа», как её назвала девочка, хотя родства не было. Жила одна с кошкой, тяжело болела, а однажды вечером сердце её подвело. Соседи вызвали скорую, её увезли. Родные есть, но далеко, пока не приехали. Управляющий обещал «разобраться», но в реальности закрытая дверь и кошка, сидевшая под батареей в ожидании хозяйки.
Мы могли бы взять её к себе, сказала женщина, но у нас попугай, боюсь, не поладят. Я работаю допоздна, дочка в продлёнке. Хотелось бы приютить хотя бы временно. Дальше посмотрим.
Давайте так, предложила я. Сегодня кошка останется у меня. Завтра схожу в больницу к Тамаре, узнаю, есть ли кто сможет её взять. Если нет подумаем дальше. Я помогу, если решите её приютить. Попугая можно изолировать в отдельной комнате, а знакомить животных постепенно, через запах.
Девочка слушала внимательно, кивала и вдруг спросила:
А можно я куплю ей миску? Чтобы у неё была своя. У нас в магазине рядом с хлебом такие продаются.
Можно, улыбнулась я. И плед возьми, кошки любят пледы.
Когда они ушли, в глазах кошки будто стало спокойнее. Я убрала миску, села на пол рядом и просто посидела. Она потянулась, положила лапку мне на колено, словно сказала: «Не отпускай меня». И я снова почувствовала, как включается мой внутренний мотор тот самый, ради которого тяну ночные звонки и бессонные смены. Иногда кажется, что спасаем когото, а на деле это он спасает нас.
На следующий день, между приёмами, я заглянула в кардиологию: маленький букет, пакет корма и просьба «пустить на минуту». Тамара Николаевна оказалась худенькой женщиной с добрым, уставшим взглядом.
Я по поводу вашей кошки, сказала я. Её глаза сразу зажглись.
Маша моя девочка Спасибо! Я боялась, что она замёрзнет, шептала она. Я всегда дверь закрывала, чтобы не убежала. А тут плохо стало не успела.
Всё в порядке, ответила я. Она в тепле, ест, отдыхает. Соседка готова взять её на время. Я помогу.
Возьмёт? Тамара закивала, руки задрожали. Лишь бы не на улицу. Она домашняя. Затем тихо добавила: Вы ведь не сердитесь, что я не успела? Я старалась.
Я сдержала слёзы.
Я никогда не сержусь на тех, кто старается, сказала я. Я буду писать вам, как она чувствует себя. Когда поправитесь, решим вместе.
Вечером мы с соседкой и девочкой торжественно несли лоток и новую миску розовую, с сердечками. Кошка сначала тревожно оглядывалась: новое место, запахи, попугай громко скрипит. Я положила плед, на котором она спала у меня, и она сразу улеглась. Девочка села на ковер с игрушечной мышкой. Кошка не играла, просто смотрела, а потом медленно закрыла глаза. Иногда такой знак лучший показатель доверия.
Мы будем ухаживать, серьёзно сказала девочка. Я утром воду поменяю и не буду её трогать. Попугая в другую комнату.
Вот и договорились, улыбнулась я.
В подъезде меня встретил сосед с шестого, пожимая руку, кашлянул и неловко сказал:
Спасибо вам. Правильно сделали.
И вам спасибо, ответила я. Что не мешали.
Через неделю Тамара Николаевна прислала голосовое: «Скажите моей Маше, что я скоро приду. И спасибо». Через несколько дней её выписали. Мы встретились у соседки, и кошка подошла к хозяйке так, будто недели разлуки не было, втукнув лбом в ладонь. Мир снова встал на место.
Пока Тамара будет восстанавливаться, Маша останется у нас, сказала соседка. А потом вернётся. Мы с дочкой уже учимся правильно ухаживать.
Я стояла на чужой кухне, пахнущей картошкой и яблоками, и думала: именно ради таких историй я люблю свою профессию больше, чем шкафы с препаратами. Одна кошка на лестнице способна превратить случайных жильцов в настоящих соседей.
Поздно ночью я вернулась домой. На столе всё ещё стояла та самая миска, из которой Маша ела первую ночь. Я её не убрала пусть постоит. Не как память, а как напоминание: услышать тонкий зов в подъезде и подать руку вот что действительно важно.
Кошки часто приходят к нам «по ошибке»: теряются, путают двери, забредают в жизнь. Но оказывается, что именно мы находим то, чего нам не хватало умение остановиться, согреть, подождать. Я ветеринар, я ставлю диагнозы. Иногда же достаточно просто взять чужую жизнь в руки и унести её с холодной лестницы в тепло.
И это лучшая работа на свете.
