**Дневник Анны Семёновны**
Сегодня вечером пришлось снова читать сказку Ванюше. Шестилетний сорванец устроил целое представление, лишь бы не ложиться спать.
«Бабушка, ну почитай ещё немножко!» — умолял он, укутываясь в одеяло.
«Только короткую. Завтра в садик не встанешь», — вздохнула я, поправляя ему покрывало.
«Встану!» — бодро пообещал он, хотя глаза уже слипались.
Выключила свет, оставив только ночник, достала книгу с полки, надела очки и снова села рядом.
«Ложись ко мне», — потребовал Ваня, отодвигаясь и оставляя место.
«Засну тут же», — усмехнулась я, но сдалась под его настойчивым взглядом. Он тут же прижался ко мне и сладко зевнул.
Читала вполголоса, прислушиваясь к его ровному дыханию. Когда убедилась, что уснул, осторожно поднялась и вышла, прикрыв дверь.
На кухне проверила чайник — ещё тёплый. Налила чаю, села за стол. «Где же Катя? Обещала быть к девяти, а уже одиннадцать. Может, осталась у Лены? Хотя позвонила бы…» Взяла телефон, потом опустила руку. «А вдруг за рулём? Отвлечётся — и мало ли что…» Перекрестилась на иконку в углу. «Подожду ещё».
Сделала глоток — чай остыл. Вылила в раковину, подошла к окну. За ним — густая, тревожная тьма.
Вдруг за спиной раздался резкий звонок. Вздрогнула, бросилась к телефону, чтобы не разбудить внука. Незнакомый номер.
«Мошенники? Или…» Подняла трубку.
«Здравствуйте. Майор Соколов. Екатерина Дмитриева вам кем приходится?»
«Дочь. Что случилось?» — голос дрогнул.
«Анна Семёновна, не волнуйтесь, но ваша дочь попала в ДТП на трассе…»
После этих слов в голове зашумело. Сдавило грудь, сердце колотилось неровно. Майор что-то говорил, но я уже не слушала.
«Она жива?» — выдохнула.
«Жива, но в коме. Состояние тяжёлое».
«В какой больнице?» — с трудом выдавила из себя.
«В третьей. Но сейчас ехать не стоит — она в операционной. Завтра приезжайте, врач всё объяснит».
Он задал ещё вопросы, но я отвечала автоматически. В голове мелькало: «Как Ванюше сказать?»
Выпила успокоительных капель, крепко зажмурилась.
«Господи, спаси и сохрани рабу Твою Екатерину. Не оставь мальчика сиротой…»
Молилась долго, пока сон не сморил.
**Утро**
«Бабушка, проснись! Где мама?» — трясёт меня за плечо Ваня.
Очнулась, вспомнила вчерашний звонок.
«Не приехала… Осталась у подруги», — соврала я, хотя знала — придётся сказать правду.
«Ты врёшь! Я слышал, как ты говорила с кем-то. Это была не мама».
«Ванюш… Мама в больнице», — прижала его к себе, чтобы не видел слёз.
«Она заболела?» — вырвался он, глаза округлились.
«Да. Ей сделали операцию. Посидишь у тёти Гали, соседки? Я съезжу, узнаю…»
«Нет! Я с тобой!»
Пришлось брать его с собой.
Врач встретил нас у дверей: «Операция прошла успешно, но состояние тяжёлое. Она в коме».
«Мама умрёт?» — дрогнул голос у Вани.
«Мы делаем всё возможное», — мягко ответил доктор.
«А можно к ней?» — попросила я. «Она его любит… Может, услышит…»
Доктор колебался, но разрешил.
В палате Катю было не узнать — лицо в ссадинах, голова в бинтах.
«Доченька, мы с тобой… Ваня здесь. Проснись…» — шептала я, сжимая её руку.
Ваня молча смотрел, потом вдруг вскрикнул: «Она шевельнулась!»
Медсестра вбежала, врач нас выпроводил.
Ждали у двери, пока снова не позвали.
Катя открыла глаза.
«Мама, ты слышала? Я знал!» — закричал Ваня.
По щеке дочери скатилась слеза.
**Спустя неделю**
Катя медленно поправляется. Говорит тихо, но с каждым днём крепнет. Рассказала, что грузовик вылетел на встречную, ослепил фарами…
Её бывший муж так и не появился. Видно, испугался ответственности.
А Ваня теперь не отходит от мамы. Уверен, что это он её разбудил.
А я? Я верю, что молитва помогла.
Но главное — она жива. И мы вместе.
А остальное… остальное уже не важно.
