**Дневник.**
Мне 64 года, и я думал, что моя жизнь тиха и размеренна. Одинокий дом, небольшой участок земли под Рязанью, куры, корова да огород. Да ещё мой пёс — Гром, дворняга с умными глазами и неизвестным прошлым. После смерти жены восемь лет назад в доме поселилась тишина. Дети давно разъехались, у каждого своя жизнь. А я коротал дни, возделывая землю и ухаживая за живностью. Гром стал моей тенью и единственной отрадой.
Тот день начался как обычно. Солнце поднималось над полями, и я поливал капусту, когда заметил, что Гром возвращается из леса. Сперва не придал значения, пока не увидел — за ним идёт лошадь. Настоящая, гнедая, с густой гривой и тёмными, словно понимающими, глазами.
Я замер, шланг так и остался в руке.
«Гром… что ты привёл?» — пробормотал я.
Лошадь остановилась в шаге от меня, уши насторожены, будто ждёт приглашения. Гром вилял хвостом, явно гордясь собой.
Лошадь выглядела здоровой — ни ран, ни следов бедствия. Ни уздечки, ни клейма. Просто спокойный взгляд, будто говорящий: «Я тебе верю».
Я осторожно протянул руку. Она не отстранилась. Шерсть под ладонью была тёплой, чистой. Значит, кто-то о ней заботился. Но кто?
Я звонил в местный участок, писал в группу села в Одноклассниках, спрашивал в магазине и у ветеринара. Никто лошадь не терял.
Будто она появилась из воздуха.
Оставил её в загоне, пока ждал хозяев. Но никто не объявился.
Я назвал её Ладой — словно сама судьба подарила мне её.
Лада быстро освоилась. Ходила за Громом по холмам, к речке, к сараю. А Гром, как верный страж, ни на шаг не отступал. По утрам я пил чай на крыльце и смотрел, как они бродят в утреннем тумане. Сердце наполнялось покоем, которого не знал много лет.
Как-то в дождь я решил разобрать старый сарай. Гром вошёл со мной, обнюхивая углы. Когда я разгрёб груду досок, он вдруг залаял — не как на ворон, а тревожно.
Под тряпьём и щепками лежал потрёпанный рюкзак. Застёжка проржавела, пахло сыростью и хвоей.
Внутри — одежда, потрёпанный блокнот и записка:
«Тому, кто найдёт…
Меня зовут Ольга Смирнова. У меня не осталось пристанища, но Лада не должна страдать.
Она добрая и умная, заслуживает большего, чем я могу дать.
Оставила её здесь, надеясь, что здесь живут добрые люди.
Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Она спасла меня, когда больше никто не мог».
Руки дрожали. Я сел на перевёрнутое ведро, сжимая листок.
Значит, Ладу привели сюда намеренно.
В блокноте были записи — короткие, карандашом. О ночёвках в лесу, о голоде, о том, как Лада прижималась к ней, когда было страшно. В одной строчке Ольга написала:
«Когда она касается меня мордой, мир будто замирает».
Сарай вдруг перестал быть просто складом хлама. Здесь кто-то ночевал. Кто-то решился оставить единственного друга.
Мой племянник Игорь, студент, помог разыскать следы Ольги. Она работала в конно-терапевтическом центре под Владимиром, но после кризиса его закрыли. Родных нет. Потом — просто пропала.
Я выложил пост в соцсетях — о Ладе, о записке, о фото под яблоней.
Пост разлетелся. Люди писали, вспоминали свои истории.
А потом пришло сообщение.
От Ольги.
«Я не думала, что увижу её снова. Спасибо, что позаботились. Можно ли мне приехать?»
Я ответил: «Конечно».
Она приехала через три дня.
Лет тридцати, усталые глаза, рабочие руки. Но едва она вышла из машины, Лада подняла голову и тихо заржала.
Ольга молча вошла в загон. Лада подошла, будто не было разлуки.
Они стояли, касаясь лбами.
Даже Гром сидел тихо, будто понимая важность момента.
За чаем на веранде Ольга рассказала всё. После увольнения она скиталась, пытаясь прокормить Ладу. Но стало невмоготу. Однажды, проезжая мимо, заметилмой дом и подумала: «Здесь её будут беречь».
