«Я не позволю опозориться на своей свадьбе!» — кричала дочь, когда я умоляла её пригласить бабушку.
Моей дочери Алине 25 лет. Недавно она объявила, что выходит замуж. Подготовка к свадьбе закружила нас в вихре хлопот: платье уже куплено, меню утверждено, гости почти все оповещены. Но один вопрос, как гром среди ясного неба, перевернул всё с ног на голову.
Моей маме, бабушке Алины, в этом году стукнуло 80. Годы дают о себе знать: она двигается медленно, зрение уже не то, да и внешность, чего уж скрывать, выдаёт её возраст. Седые волосы, собранные в тугой пучок, морщинистое лицо и любимый свитер с выгоревшими розами, который она носит, кажется, с самого моего детства. Мама не гонится за модой и часто говорит:
— Зачем мне новые вещи? Я уже старуха. Лучше вам с Алиной помогу деньгами.
Как-то вечером мы с дочерью обсуждали последние свадебные детали. Я поинтересовалась, отправила ли она приглашение бабушке. Алина вдруг замялась, её лицо скривилось. Она начала что-то бормотать: мол, бабушке будет сложно ехать до ресторана в центре Екатеринбурга, долго сидеть за столом, да и день будет утомительным. Но я почувствовала — дело не в этом.
— Алина, что случилось? — спросила я прямо.
И тогда она выдала фразу, которая вонзилась в сердце, как лезвие:
— Мам, я не хочу, чтобы она была на свадьбе. Она выглядит… ну, несовременно. Мои подруги — стильные, ухоженные, из приличных семей. Я не хочу, чтобы над моей бабушкой смеялись.
Я остолбенела, будто громом оглушённая. Как так? Моя дочь, моя Алина, которую я растила с такой нежностью, способна на такое? Всю ночь я не могла уснуть. Как объяснить ей, что человек ценен не модной одеждой? Что бабушка — не просто старушка в потрёпанном платье, а часть нашей семьи, её история? Она пекла Алине блины, качала её на руках, радовалась её первым словам, первым школьным успехам…
Свадьба — не только праздник для молодых. Это гимн семье, тем, кто был рядом всё это время, кто помог тебе стать тем, кто ты есть. И что это за подруги, если могут смеяться над твоей бабушкой?
Утром я решила поговорить иначе — без упрёков, с добротой. Я рассказала Алине, как бабушка сидела с ней ночами, пока я работала. Как мастерила ей кукол из старых платков. Как переживала за каждый её чих. И спросила: неужели она заслужила, чтобы её стыдились?
Алина молчала, лишь изредка кивая. А потом разрыдалась:
— Мам, мне так стыдно за эти мысли. Но они сами лезут в голову, и я не могу их остановить…
— Ничего, родная. Давай просто пригласим бабушку, и всё наладится, — попыталась я её утешить.
— Пригласим?! — слёзы тут же высохли. — Я же сказала: её не будет! Я не позволю опозориться на своей свадьбе!
— Значит, и я для тебя позор? — вырвалось у меня.
Спор затянулся, но бесполезно. Я заявила Алине, что не приду на свадьбу, если она так относится к семье. Она лишь махнула рукой, не приняв мои слова всерьёз. И я сдержала слово. Не пошла ни в загс, ни в ресторан. Даже телефон не брала.
В тот день я поехала к маме в её маленькую хрущёвку на окраине. Привезла ей гостинцев, помогла с уборкой, сбегала в магазин, вынесла мусор. Всё это время сердце ныло: как там Алина? Красиво ли смотрится её платье? Счастлива ли она?
Но вместе с этой болью росла другая — горькая, тяжёлая. Неужели и меня когда-нибудь будут стыдиться мои внуки? Не за характер, не за поступки, а просто за то, что я постарела?
Вечером мы с мамой пили чай на её уютной кухне. Вдруг она встрепенулась:
— Света, ты что, забыла? Сегодня же Алина выходит замуж! Мы не опоздали? Может, ещё успеем в ресторан? Давай собираться!
Я посмотрела в её глаза. В них горела искренняя надежда. Мама бросилась к шкафу, чтобы достать своё лучшее платье. А я… я не смогла сказать ей правду. Не смогла разбить ей сердце.
— Мам, я забыла предупредить. Они всё перенесли. В загсе очередь, сами знаете…
Мама рассмеялась, пробормотала что-то про молодых и их суету, и мы снова принялись за чай.
Но на душе у меня было тяжко.
Я не знаю, как теперь смотреть в глаза дочери. И как она посмотрит в глаза бабушке. Как из ребёнка, которого мы растили в любви, вырос такой чёрствый эгоист? Эта мысль не даёт мне покоя.
