Я не служанка для свёкра
Когда моя свекровь, Галина Степановна, ненадолго вышла из кухни, свекор, Николай Петрович, повернулся ко мне и рявкнул: «Лариса, иди-ка разогрей курицу, остыла совсем!» Я застыла на месте, будто меня холодной водой окатили. Что за наглость? Я что, теперь у них домработница? Если надо — сам встань и подогрей, хотелось мне крикнуть, но, поглаживая кота Барсика, который выгибал спину у моих ног, я лишь спокойно ответила: «Николай Петрович, я не прислуга, разогрейте сами». Он уставился на меня, словно увидел революционерку, а у меня внутри всё вскипело. Дело было не в курице — это была черта, через которую я не позволю переступать.
Мы с мужем Егором живём отдельно, но каждое воскресенье навещаем его родителей. Галина Степановна готовит так, что за уши не оттащишь, и я с удовольствием приезжаю — пообщаться, отведать её знаменитых сибирских пельменей, послушать байки. Николай Петрович обычно сидит, как главнокомандующий за столом, бурчит что-то под нос и раздаёт указания: «подвинь солонку», «убери салфетки». Я не обращала внимания — возраст, нрав, ну что с него взять. Но тут он явно перегнул палку.
В тот вечер мы ужинали жареной курицей с гречкой. Галина Степановна, как пчёлка, суетилась вокруг стола, подкладывала добавку, а я помогала ей уносить тарелки. Когда она вышла в кладовку за вареньем, Николай Петрович решил, что настал его звёздный час. Я сидела, чесала за ухом Барсика, который устроился у меня на коленях, и вдруг слышу: «Лариса, разогрей курицу!» Сначала подумала — показалось. Он смотрел на меня так, будто я обязана бросить всё и бежать к плите. А я, между прочим, после смены, уставшая, в новом платье, приехала в гости, а не на подработку.
Мой ответ его, видимо, ошарашил. Он нахмурился, пробурчал: «Эх, молодёжь, уважения к старшим ноль». Уважения? А где уважение ко мне? Я не против помочь, но это был не вопрос, а приказ, как будто я у них на подхвате. Вернулась Галина Степановна, почуяла неладное, спросила: «Что случилось?» Я хотела объяснить, но Николай Петрович перебил: «Да ничего, Лариса помочь старику не желает». Помочь? Серьёзно? Разогреть курицу — теперь героический поступок? Я еле сдержалась и только сказала: «Галина Степановна, я всегда помогаю, но я не служанка».
По дороге домой я рассказала Егору. Он, как обычно, стал улаживать: «Ларис, пап просто привык, что мама всё делает. Не принимай близко к сердцу». Не принимай? Ему легко говорить — его не дергают, как мальчика на побегушках! Я напомнила, что готова помочь, но тон Николая Петровича был, как у сержанта в армии. Егор пообещал «поговорить с отцом», но я знаю — он конфликтов избегает. «Маме скажу, она его образумит», — добавил он. Галина Степановна, конечно, за меня заступится, но я не хочу, чтобы из-за меня в семье началась буря.
Теперь думаю, как поступить. Одна часть меня хочет в следующий раз демонстративно сидеть сложа руки — пусть сам идёт греет свою курицу. Но это же детский сад, да и Галину Степановну жалко — она ни при чём. Другая часть хочет сказать прямо: «Николай Петрович, я вас уважаю, но я не ваша прислуга». Но вдруг он скандал закажет? Моя подруга Натаха посоветовала: «Да отвечай ему с юмором! Скажи, что микроволновка сама с ним разберётся». Шутить? Может, и вариант, но пока злость перевешивает.
Вспоминаю, что раньше Николай Петрович был добрее. Когда мы с Егором только поженились, он даже хвалил мой винегрет, рассказывал про студенческие проделки. А теперь, кажется, решил, что я должна, как Галина Степановна, крутиться у плиты. Но я — не она! У меня своя работа, свои дела, и в гости я приезжаю, а не на дежурство. Я люблю их семью, но унижаться не стану — хоть лопни их мир.
Пока решила держаться вежливо, но жёстко. В следующий раз, если Николай Петрович опять заведёт шарманку, улыбнусь и скажу: «Микроволновка вон там, ждёт не дождётся». А если серьёзно — поговорю с ГалинойКороче, как говорится, будем посмотреть — или он научится меня уважать, или его курица так и останется холодной.
