Я знал, что ты позвонишь, мама…
Телефон задрожал прямо посреди лекции. Аня достала его из кармана, посмотрела на экран и сбросила звонок. Но через мгновение он завибрировал снова.
— Иванова, если уж не можете выключить, то хотя бы ответьте, — раздражённо бросил преподаватель.
— Можно выйти? — Аня показала взглядом на дверь.
— Идите, — вздохнул он.
— Ольга, что случилось? Я на парах, — спросила Аня, выйдя в коридор.
— Анечка… Твои родители попали в аварию, — прошептала Ольга дрожащим голосом.
— Что?! — переспросила Аня.
— Приезжай скорее.
Лицо девушки побелело. Она вернулась в аудиторию, судорожно запихнула учебники в сумку и направилась к выходу.
— Ничего не скажете, Иванова? — громкий голос преподавателя догнал её уже в дверях.
— Простите, это срочно, — пробормотала Аня, выбегая в коридор.
— Ань, что-то случилось? — Дима догнал её на лестнице.
— Не знаю точно… Ольга звонила, сказала, что родители в аварии, велела срочно приехать.
— Они живы? Я с тобой.
— Дима, не надо…
— Мало ли что. Дай телефон, вызову такси. — Аня вдруг осознала, что до сих пор сжимает телефон в руке.
— Господи, только бы с ними всё было в порядке, — прошептала она, передавая телефон Диме.
Всю дорогу Аня нервно теребила ремешок сумки. Дима накрыл её ладонью, пытаясь успокоить.
— Пожалуйста, быстрее, — попросила Аня водителя. Ей казалось, что машина еле ползёт.
— Не могу, везде камеры, — равнодушно ответил шофёр.
— Я заплачу за штрафы, просто везите быстрее! — голос Ани задрожал.
Водитель вздохнул и резко прибавил газу, обгоняя другие машины.
— Разобьёмся, так вместе.
Наконец они у дома. Пока Дима расплачивался, Аня уже бежала к калитке.
Ольга стояла на крыльце большого особняка, руки прижаты к груди, на глазах слёзы.
— Они живы? — Аня подскочила к ней.
— Василий Петрович погиб сразу, а Ольга Дмитриевна в больнице.
— Почему сразу не сказала?! В какой?
— В Первой городской.
— Дима, такси ещё здесь? — обернулась Аня.
— Подождёт. — Дима достал телефон. — Вы уехали? Вернитесь, пожалуйста…
Теперь Аня уже не торопилась. Она сидела на заднем сиденье, лёжа на плече у Димы и тихо плача.
Врач не хотел пускать её к матери.
— Это моя мама! Я должна её видеть! — рыдала Аня, умоляя доктора.
— Она без сознания, состояние тяжёлое.
— Пожалуйста, — взмолилась Аня.
— Хорошо, но без криков, — строго сказал врач и провёл их в реанимацию.
Позже они снова ехали в такси, теперь уже домой.
— Мамочка… Она ведь выживет? — шептала Аня. — У меня больше никого нет.
— А Ольга? Разве она не родственница? — спросил Дима.
— Домработница. Работает у нас с тех пор, как я себя помню. Как родная. Я просто не хотела, чтобы все знали.
— Почему?
— У всех в группе есть домработницы? Как бы ко мне тогда относились?
Остаток пути они молчали. У дома Дима хотел выйти вместе с ней, но Аня остановила его.
— Не надо. Позвоню завтра, — сказала она и вошла в дом.
Ольга вышла навстречу из кухни.
— Ну как? Видела маму?
— Да… Она в коме.
— Господи, Анечка… — Ольга обняла её и зарыдала. — Будем молиться, чтобы Ольга Дмитриевна выкарабкалась. Похоронами Василия Петровича займётся ритуальное агентство, они уже звонили… — Она гладила Аню по спине. — Каким же он был хорошим человеком. Никогда грубого слова не скажет…
Аня оставила Ольгу причитать, а сама поднялась в комнату, свернулась калачиком на кровати и провалилась в сон.
Ольга разбудила её на рассвете. По её заплаканному лицу Аня сразу поняла — случилось самое страшное.
— Ночью позвонили… Умерла. Царствие ей Небесное… — Ольга перекрестилась. — Как же так, Анечка?
Потом они сидели на кухне.
— Я совсем одна, — прошептала Аня.
— Пока я с тобой. Но я уже стара, надо на покой. Тридцать лет у вас работаю… Ещё при Дмитрии Васильевиче, твоём деде, начала.
Прошли похороны, поминки, сорок дней. Дом постепенно опустел. Перестали звонить друзья отца, стих телефон. Тишина стала давить.
Аня ходила на пары только потому, что Дима заставлял. Иначе лежала бы в комнате, уткнувшись в стену. Ольга заставляла её есть, грозилась уйти, если та не попробует хотя бы ложку супа.
И Аня ела — только чтобы не остаться одной в этом огромном доме.
Однажды они сидели на кухне, перед ними стоял остывший чай. Ольга нарушила молчание.
— Я дала слово твоим родителям никогда не говорить тебе правду. Но теперь их нет, и клятва недействительна. Пусть простят меня Василий Петрович и Ольга Дмитриевна. — Она перекрестилась.
— О чём ты? — устало спросила Аня.
— Ты не одна. У тебя есть другая мать, — твёрдо сказала Ольга.
— Что за бред? Мама умерла…
— Умерла Ольга Дмитриевна. Она не была твоей кровной матерью. А родная, думаю, жива. Хотя не знаю, где она.
Аня уставилась на неё.
— Мама неродная? А отец?
— Отец родной. Сейчас расскажу. Я у вас давно, Василий Петрович мне доверял.
Ольга Дмитриевна не могла иметь детей. Они с Василием Петровичем долго лечились, но безрезультатно. А потом в фирму устроилась девушка — приехала из глухой деревни, поступала в институт, не смогла, осталась в городе. Твоему отцу тогда было тридцать пять, видный мужчина. Девчонка влюбилась.
Когда она забеременела, то хотела избавиться от ребёнка. Пришла к отцу за деньгами на аборт. Но он уговорил её оставить малыша. Снял квартиру, обещал помогать — если она родит и отдаст ребёнка им с Ольгой Дмитриевной.
Перед родами она передумала. Но твой отец выясниОна не успела дочитать письмо до конца, потому что в эту секунду зазвонил телефон, и на экране светилось одно слово: «Мама».
