Я переехала к мужчине, с которым познакомилась в санатории в Кисловодске. Едва я успела поделиться новостью, дочурка Олеся прислала сообщение: «Мама, слышала, ты съехала из дома. Что это, шутка?!»
Меня охватил холод. Всего день назад мы обсуждали рецепт яблочного пирога, а теперь тон её письма был резким и обвинительным.
Я ответила, что всё в порядке и скоро всё обсудим, но она не писала дальше. Поняла я тогда, что для неё это не радостная новость, а настоящий скандал.
А я сидела за кухонным столом в его квартире, где пахло только что заваренным кофе и свежей сосной с открытого балкона, а рядом сидел Алексей, нежно сжавший мою руку. Мы познакомились три месяца назад, но то, что между нами возникло, было далеко не мимолётным.
Всё началось с простого вопроса за ужином в санатории: «Солёна ли, по-вашему, эта щи?». Я взглянула на него, улыбнулась, и дальше всё пошло быстро.
Совместные прогулки, долгие разговоры до ночи, обмен телефонами. По возвращении домой я ещё какоето время думала, что это лишь приятный эпизод. Но он позвонил. И позвонил снова.
Мы начали встречаться. Сначала в кафе, потом он пригласил меня к себе в дачу. Там было то, чего мне не хватало годы: тепло, внимание, забота. Я была вдовой уже семь лет. Большую часть того времени проживала в тени чужих дел детей, внуков, соседок, врачей, аптек. О своих же чувствах я почти не помнила.
И вдруг я ощутила, что всё ещё могу чувствовать. Что ктото может обнять меня так, что стираются годы, морщины и одиночество. Однажды он сказал: «У меня свободна комната. Приходи на несколько дней, а можешь остаться надолго».
Я вновь испытала то, что чувствовала в молодости лёгкое покалывание в животе, уверенность, что это место правильное. С тихим шорохом собрала вещи, не желая шуметь, не желая объяснять детям.
Для меня это был выбор сердца. Для них прихоть. Когда дочь перестала отвечать, я звонила, а она отказывалась принимать звонок.
Сын спросил холодно: «Мама, ты что делаешь?». Затем добавил: «Люди всё обсуждают. В твоём возрасте так не делают». Я попыталась пошутить: «В каком возрасте, дорогой? Мне только шестьдесят шесть!». Шутка прошла мимо.
Для них важнее было то, что меня нет там, где они ожидали дома, готовой к телефону, к помощи, к присмотру за внуками, к переводу денег. Они стали ругаться, потом упрекали: «Ты всегда была ответственна, а теперь ведёшь себя как подросток!», «Ты не можешь так просто уехать!», «Что подумают люди?».
Я сказала, что не живу для чужих мнений. После этого всё только ухудшилось: внуки перестали звонить, меня не пригласили на день рождения младшей внучки. Сердце кровало, но я не вернулась.
В этом маленьком домике с ароматным садом, где Алексей каждое утро приносил мне кофе и говорил: «Доброе утро, красавица», я ощущала себя собой. Не бабушкой, не старушкой, а просто Мариной.
Однажды вечером я взглянула на него и спросила: «Как думаешь, поймут ли дети когданибудь?». Он пожухнул плечами: «Не знаю. Но ты уже поняла себя, а это главное». Я плакала долго, но не от печали, а от трепетного ощущения.
Не знаю, как дальше будет развиваться моя история. Может, они вернутся, а может, нет. Но ясно, что никому, ни сейчас, ни когданибудь, не дано говорить, что любовь уже поздно. Любовь не имеет возраста.
Сейчас я чувствую себя молодой, несмотря на годы. Быть счастливой, когда вокруг противятся, нелегко, но счастье истинное, заслуженное.
Дети живут своей жизнью, внуки взрослеют. Когдато они могут увидеть во мне не «нарушительницу», а женщину, осмелившуюся быть самой собой.
И если меня когданибудь спросят, жалею ли я о выборе, я отвечу, что единственное, о чём жалею, то, что так долго откладывала счастье. Ведь никогда не бывает слишком поздно снова влюбиться.
