Я живу с женщиной, которую познакомил в санатории в Сочи. Едва я успел поделиться этой новостью с кемто, как получила сообщение от её дочери: «Мамочка, слышала, ты съехала от нас! Это какаято шутка?!»
У меня замерло сердце. Всего лишь вчера мы обсуждали рецепт яблочного пирога, а теперь тон её письма был холоден и обвинителен.
Я ответил, что всё в порядке и скоро поговорим, но ответа не последовало. И тогда я понял, что для неё эта новость стала скандалом, а не радостью.
Я сидел за кухонным столом в её квартире, откуда доносился аромат свежезаваренного кофе и запах сосновых веток с открытого балкона, рядом со мной держала мою руку ласковая Анастасия. Мы познакомились три месяца назад, но то, что случилось между нами, было далеко не мимолётным.
Всё началось с простого вопроса за обедом в санатории: «Не кажется ли вам, что суп слегка пересолен?». Я взглянул на неё, улыбнулся, и дальше всё пошло быстро: совместные прогулки, разговоры до поздна, обмен телефонами. По возвращении домой я думал, что это был лишь приятный эпизод, но она позвонила. Позвонила снова.
Мы начали встречаться. Сначала в кафе, потом она пригласила меня в свой дачный участок. Там я нашёл то, чего не хватало мне долгие годы: тепло, интерес, внимание. Я был вдовцом семь лет, большую часть времени жил в тени чужих дел детей, внуков, соседок, врачей, аптек. Собственные чувства почти исчезли.
Вдруг я ощутил, что всё ещё могу любить. Что ктото может обнять меня так, будто исчезают годы, морщины и одиночество. Однажды Анастасия сказала: «У меня есть свободная комната. Приходи на несколько дней, а можешь остаться надолго».
Я почувствовал то, что когдато чувствовал в юности тёплое покалывание в груди, уверенность, что это правильно. Я тихо собрал вещи, не желая шуметь, не хотел объяснять всё детям.
Для меня это было решение сердца, а для них прихоть. Когда дочь Ольга перестала писать, я пытался позвонить, но она отказывалась отвечать.
Сын холодно спросил: «Мам, ты что делала?». Затем добавил: «Люди сплетничают. В твоём возрасте так не ведут себя». Я попытался пошутить: «В каком возрасте, сынок? Мне только шестьдесят шесть!». Шутка прошла мимо.
Для них важнее было, что меня нет там, где они ожидают дома, готовой к звонку, доступной в любой момент, готовой помочь с внуком, отправить перевод в рублях.
Начали появляться обиды, затем упрёки: «Ты всегда была ответственной, а теперь вела себя как подросток!», «Нельзя так просто уезжать!», «Что подумают люди?». Я сказал, что не живу для мнений других. После этого всё лишь ухудшилось: внуки перестали звонить, меня не пригласили на день рождения младшей внучки. Сердце болело, но я не вернулся.
В этом небольшом домике с ароматным садом, где каждый утренний кофе готовил мой муж и говорил: «Доброе утро, красотка», я чувствовал себя собой не бабушкой и не старухой, а самим собой.
Однажды вечером я посмотрел на неё и спросил: «Как ты думаешь, дети когданибудь поймут?». Она пожала плечами: «Не знаю. Но я вижу, что ты нашла себя. А это главное». Я плакал тот вечер долго, но не от грусти, а от трепета.
Не знаю, как продолжится эта история. Может, они вернутся ко мне, а может и нет. Но я уверен, что никому не дано говорить, что для любви уже поздно. Любовь дело не только молодых.
Я чувствую себя молодым сейчас. Пусть не всегда легко быть счастливым, когда вокруг противники, но счастье всё равно настоящее, заслуженное.
Дети живут своей жизнью, внуки взрослеют. Может, когданибудь они посмотрят на меня не как на тем, кто «пошёл не туда», а как на женщину, осмелившуюся быть собой.
Если когдато меня спросят, жалею ли я я отвечу, что жалею лишь о том, что слишком долго ждал. Потому что никогда не бывает слишком поздно влюбиться снова.
