25апреля, вторник
Сегодня я окончательно перестала гладить мужу рубашки. Всё началось, когда он, как обычно, разжёг меня словами о «сидении дома».
Да от чего ты могла устать, Лада? бросил Сергей, откинувшись на спинку стула. От сериалов? От того, что ты всё время болтаешь по телефону? Я прихожу с работы выжатый, а ты мне говоришь, что спина болит! он поднимал вилку, и она громко звякнула, упав на пол. Котлета, к которой я готовила идеальную корочку, так и осталась нетронутой.
Я стояла у мойки, слыша лишь шум воды, а в голове крутилось одно: «Просто сидят дома».
Серёжа, медленно закрыла кран и повернулась к нему, руки дрожали, спрятав их в карманы фартука. Ты действительно считаешь, что я всё время только сериалы гляжу?
Он откинулся дальше, глаза полны надменного снисхождения. Что ты вообще делаешь? сказал он, глядя на пустую трешку, где робот-пылесос сам убирает, а мультиварка варит. Я зарабатываю деньги, чтобы платить за твой «курорт». А дома я хочу увидеть отдохнувшую жену, а не слышать нытьё.
Я посмотрела на его безупречно выглаженную светлоголубую рубашку, вспомнила, как часами стояла у гладильной доски, как утром, едва проснувшись, бросилась за творогом, потому что он обожает сырники из домашнего творога. Я вспоминала, как до этого полоскала ванну, сортировала зимнюю одежду, таскала сумки из магазина Но он этого не видел: чистый пол данность, ужин функция мультиварки, а свежие рубашки, будто бы растут в шкафу.
Хорошо, прошептала я. Я тебя услышала. У меня «курорт», а я просто сижу дома.
Сергей хмыкнул, поднял вилку и бросил её в раковину. Дай чистую, и налей крепкого чая, а то в прошлый раз было както сказал он, не отрываясь от еды.
Внутри меня чтото оборвалось. Ссора не произошла, посуда не разбилась просто стало холодно и пусто, как будто окна в зимнюю стужу вдруг вылетели.
Вечером, когда Сергей, сытый и довольный, улегся перед телевизором, я зашла в спальню. Обычно в это время у меня начиналась «вторая смена». Я достала гладильную доску, но, глядя на гору его уже после стирки помятых рубашек, подумала: «Машинка стирает, а гладить не умеет». Это мелочь? Это дело тех, кто «просто сидит дома» и скучает.
Я выдернула шнур утюга, убрала доску за шкаф, а гору рубашек аккуратно запихнула в угол гардеробной. Отдыхай, Лада, сказала я своему отражению в зеркале. У тебя «курорт».
Утро началось, как обычно. Сергей проснулся по будильнику, принял душ. Я уже была на кухне с чашкой кофе. На столе пачка мюсли и молоко.
Где омлет? удивился он, вытирая голову полотенцем.
Не успела, ответила я, листая новости. Я же отдыхаю, решила полежать подольше перед своим «сериалом».
Он кивнул, но всё же спросил: где белая рубашка под запонки. Я указала на корзину, где лежали чистые, постиранные вещи. Он поперхнулся молоком, возмущённо спросил, где же поглаженные. Я посмотрела на него без обиды, лишь с равнодушием.
Нет, Серёжа, я не буду гладить. Глажка работа, а я, как ты правильно заметил, не работаю. Я сижу дома, а сидеть дома не значит стоять у утюга часами. Техника стирает пусть тоже гладит. Ты же мужчина, ты всё тянешь на себе. Утюг не тяжелее ответственности за семью.
Он вскрикнул: У меня совещание! Я опаздываю! и бросился к кухне. Через несколько минут появился в дверях в своей кривой рубашке, в которой воротник был кудряво развален. Спасибо, жена! воскликнул он, бросив портфель в угол.
Я молча допила кофе, ведь у меня были планы: записалась в бассейн, встретилась с подругой. Курорт, как курорт.
Вечером он пришёл мрачнее тучи, рубашка ещё более мятая. Ну что, довольна? спросил он, бросая портфель. Генеральный всё время на меня косился. Спросил, не больна ли жена, раз я в таком виде.
Что ты ответил? спросила я.
Сказал, что жена играет в феминистку. Есть чтонибудь поесть? он кивнул. Пельмени из морозилки, «Бульмени», говорят, вкусные.
Он молча сварил их, съел и ушёл в спальню, хлопнув дверью.
Неделя прошла, квартира погружалась в хаос. Я мыла посуду, стирала, но аромат свежих пирогов исчез, как и глаженые вещи. Сергей пытался достать последние рубашки из глубины шкафа, но быстро исчерпал запасы. Он стал пользоваться утюгом, но получалось плохо: полосы на брюках, желтоватый цвет рубашек, сгоревший джемпер. Я же начала читать, гулять, подстриглась, перестала сутулиться будто с плеч упал тяжёлый мешок.
В пятницу к нам пришёл коллега Игорь Петрович. Сергей анонсировал его за неделю, но я «забыла».
Марина! крикнул он из прихожей, слишком бодрым голосом. Встречай гостей!
Я вышла в красивом домашнем костюме, улыбнулась: «Добрый вечер, Игорь Петрович».
Коллега восхитился: Ох, какая у тебя жена! Цветёт и пахнет! А ты жаловался, что она болеет.
Сергей, краснеть, стал подгонять Игоря к столу.
Марина, накрой нам, пожалуйста, но у нас ничего нет, я не готовила. Закажем пиццу? он сказал, почти в панике.
Игорь согласился, а я, не отрываясь от телефона, отвечала, что всё чисто, просто пицца «Пепперони».
После ухода гостя Сергей взорвался:
Ты меня позоришь! Перед коллегой! Он теперь будет говорить, что я живу в свинарнике! рычал он.
Я предложила нанять домработницу: «Глажка одной рубашки стоит от трёхсот рублей, в месяц выходит около десяти тысяч, плюс уборка, готовка в сумме пятьдесят тысяч».
Он заплакал: Пятьдесят тысяч? Это треть моей зарплаты!
Я напомнила, что мой труд бесплатный, но он его не ценит. Он понял, что в семье деньги за борщ не считают, а уважают труд друг друга. Я решила уйти спать в гостевой комнате, нуждаясь в личном пространстве.
Выходные прошли в гробовой тишине. В субботу он попытался погладить брюки и сжёг их, в воскресенье ломал ногти, пытаясь оттереть пролитый кофе. Пыль собиралась каждые два дня, унитаз не сам себя чистил, мусорное ведро воняло, если его не вынести.
В понедельник утром я проснулась от запаха лёгкого поджаренного. На кухне стоял Сергей в фартуке, пытаясь перевернуть оладьи.
Доброе утро, пробормотал он, ставя на стол два кривых блинчика.
Что случилось? спросила я.
Он выключил плиту, принёс тарелку к моему стулу.
Я был неправ, сказал, опустив голову. Я думал, что всё происходит само собой. Ты всегда улыбалась, держала дом в чистоте, а я просто расслабился.
Я посмотрела на него, и внутри растаял лёд. Мне не нужна была домработница, не нужны были деньги за глажку. Достаточно было простого «спасибо» и понимания.
Ешь, подал я оладьи. Они были резиновыми, но самым вкусным за последнее время.
Спасибо, Лада, сказал он, глядя на меня с благодарностью.
Он попросил меня погладить ещё одну рубашку в обмен на посудомойку и раз в месяц вызывать клининг. Я улыбнулась, впервые за две недели искренне.
Хорошо. Одну рубашку, согласилась я. Он радостно подпрыгнул, крикнув: «Ты лучшая! Я тебя люблю, Мариш».
С тех пор прошёл полгода. Сергей купил большую посудомойку, стал платить за клининг, а каждый раз, надевая свежую рубашку, подходит ко мне, целует в щеку и говорит: «Спасибо, родная, ты моя волшебница».
Иногда маленькая революция в виде неглаженых рубашек нужна, чтобы восстановить баланс в великой стране под названием «Семья».
