Ей казалось, она замуж вышла… Пока Катя рассчитывалась за продукты, Митя стоял в сторонке. Когда же она стала укладывать покупки в пакеты, он и вовсе вышел на улицу. Катя выбралась из магазина и подошла к Мите, который как раз докуривал.
— Мить, возьми пакеты, — попросила Катя, протягивая мужу два увесистых пакета с продуктами.
Митя так на неё посмотрел, будто она предложила ограбить банк, и с искренним недоумением спросил:
— А ты что?
Катя опешила. Что значит – «ты что»? Да и зачем вообще такой вопрос? Ведь нормальный мужик всегда помогает. Не дело, когда женщина тащит тяжелые сумки, а мужчина рядом фланирует, руки в карманах.
— Мить, они тяжелые, — ответила Катя.
— И что? — продолжил упираться Митя.
Он видел, что Катя закипает, но из принципа не хотел тащить пакеты. Быстро зашагал вперед, зная, что она за ним не поспеет. «Вот еще, «возьми сумки»! Я что, придурок? Или подкаблучник? Я — мужик! Сам решаю, брать пакеты или нет! Ничего, сама потащит, не надорвется!» — судил сам с собой Митя. Настроение у него сегодня было дрессировочное.
— Мить, ты куда? Пакеты возьми! — крикнула ему вслед Катя, чуть не срываясь на плач.
Пакеты действительно были неподъемными. И Митя это знал, ведь именно он набрал в тележку всё это добро. До дома рукой подать, минут пять пешком. Но с тяжелыми сумками дорога кажется марафоном.
Катя брела домой, сдерживая слезы. Надеялась, что Митя пошутил и вот-вот вернется. Но нет, он только быстрее удалялся. Ей хотелось бросить эти пакеты прямо на тротуаре, но в каком-то ступоре она продолжала их нести.
Дойдя до подъезда, плюхнулась на лавочку — дальше идти не было сил. Хотелось плакать от обиды и усталости, но она сдерживалась — реветь на улице стыдно. Проглотить же эту выходку она не могла — это был чистый воды унизитель. А ведь до свадьбы внимательный был… Ладно бы дурак, но нет, понимающий! И сделал это специально.
— Здравствуй, Катенька! — голос соседки выдернул ее из мыслей.
— Здравствуй, баб Маш, — отозвалась Катя.
Баба Маша, она же Мария Ивановна, жила этажом ниже и дружила с Катиной бабушкой, пока та была жива. Катя знала ее с пеленок и относилась как к родной. После смерти бабушки, когда Катя столкнулась с житейскими трудностями, Мария Ивановна всегда помогала. Больше некому — мать жила в другом городе с новым мужем и детьми, а отца Катя не помнила. Потому Мария Ивановна была как родная.
Катя без колебаний решила отдать все продукты бабе Маше. Не пропадать же добру. Пенсия у старушки — копейки, так что Катя частенько ее угощала чем-нибудь вкусненьким.
— Пойдемте, баб Маш, провожу вас до квартиры, — сказала Катя, вновь подхватив тяжёлые пакеты.
Поднявшись к соседке, Катя оставила у нее пакеты, сказав, что это все ей. Увидев шпроты, печень трески, консервированные персики и прочие деликатесы, которые она любила, но не могла себе позволить, баба Маша так растрогалась, что Кате стало даже неловко за редкие угощения. Поцеловавшись на прощание, Катя поднялась к себе.
Только она вошла в квартиру, муж вышел из кухни ей навстречу, что-то жуя.
— А пакеты где? — будто так и надо спросил Митя.
— Какие пакеты? — в тон ему спросила Катя. — Те, что ты мне помог донести?
— Ой, да брось ты! — попытался он схитрить. — Ты что, обиделась что ли?
— Нет, — спокойно ответила Катя. — Просто выводы сделала.
Митя насторожился. Ожидал крика, скандала, слез — а тут такое ледяное спокойствие, что ему стало не по себе.
— И какие выводы?
— Нет у меня мужа, — и вздохнув добавила: — Думала, замуж вышла, а оказалось — за балбесом.
— Чего? — Митя сделал вид, что оскорблен до глубины души.
— Что неясного? — уставилась на него Катя. — Я хочу, чтобы мой муж был мужчиной. А тебе, видать, тоже хочется, чтобы жена была мужчиной, — и добавила: — Значит, тебе мужик и нужен.
Лицо Мити побагровело от злости, он сжал кулаки. Но Катя этого не видела, она уже пошла в комнату собирать его вещи. Митя сопротивлялся до последнего. Уходить не хотел. Искренне не понимал, как из-за такой пустяковины можно разбивать жизнь:
— Да всё ж было нормально, подумаешь, сумки сама донесла! И что такого? — возмущался Мит
А пока последние носки летели в сумку, он все еще пытался сыграть в праведный гнев, но дверь, которую Катя уверенно захлопнула после его сумки, закрылась с таким же решительным щелчком, как и её последняя надежда – сердце её бывшего супруга осталось за дверью, ровно настолько же упрямое и глупое, насколько и он сам.
Я полагала, что нашла счастье в браке…