В небольшом городке под Новосибирском, где старые деревянные дома хранят отзвуки прошлого, моя жизнь в 54 года превратилась в зияющую пустоту, которую я выкопал себе сам. Меня зовут Сергей Николаевич, и я лишился всего: жены, семьи, работы. После тридцати лет брака с моей Людмилой я ушёл к молодой любовнице, вообразив, что обрёл счастье. Теперь я одинок, как пень в чистом поле, и понимаю, что совершил роковую ошибку.
**Семья, что была крепостью**
Познакомились мы с Людой, когда оба были молоды — ей двадцать два, мне двадцать пять. Сыграли свадьбу, родили двух сыновей. Я трудился водителем на заводе, деньги в дом носил, а Люда хозяйничала, детей растила. Мне нравилось, когда в доме пахло пирогами, когда всё шло своим чередом. Но со временем чувства притупились, как затупленный нож. Думал, так и надо — живём душа в душу, уважаем друг друга, ну и ладно. Пока не встретил Алину.
Три года назад в кабаке я столкнулся с Алиной — ей тридцать четыре, мне пятьдесят один. Красивая, весёлая, с огоньком в глазах. Рядом с ней я снова почувствовал себя молодым. Завязался роман, и вскоре она стала моей любовницей. Влюбился, как юнец, грезил о новой жизни. Через пару месяцев осознал — не хочу возвращаться к Люде, не хочу врать. Решил, что Алина — моя судьба, и честно во всём признался жене.
**Развод, что перечеркнул всё**
Люда выслушала меня молча — ни слёз, ни истерик. Подумал, ей тоже всё равно, и это облегчило развод. Теперь-то я понимаю — просто она уже оплакала наш брак раньше. Продали квартиру, где прожили лучшие годы. Алина настояла, чтобы я не оставлял жильё Люде, и я согласился. Та купила крохотную однушку, а я даже не предложил помощи — ни копейкой, ни словом поддержки, хотя знал, что ей трудно безработной. Тогда мне было наплевать — я ослеплён Алиной.
Мы с ней купили двушку на мои накопления. Сыновья, узнав о разводе, отвернулись, обвинив в предательстве матери. Но я не придал значения — Алина ждала ребёнка, и я ликовал, ожидая сына. Думал, начинаю новую, счастливую главу.
**Обман, который отрезвил**
Мальчик родился, но семейная жизнь с Алиной стала кромешным адом. Я работал, убирал, готовил, нянчился с ребёнком, а она только деньги требовала да ночами пропадала. Возвращалась пьяной, орала, била посуду. В доме — бардак, холодильник пуст, а я валился с ног. С работы меня уволили — засыпал за рулём, стал злым, как голодный волк. Друзья шептались, что сын на меня не похож, но я не верил.
Три года я влачил это существование. Брат мой, который Алину с первого дня невзлюбил, настоял на экспертизе ДНК. Результат перевернул всё: ребёнок не мой. Я подал на развод, и Алина ушла без сожалений. Остался я один — без работы, с пустой квартирой и разбитой душой. Тогда я решил вернуться к Люде, к той, что была моим домом три десятилетия.
**Позднее прозрение**
Купил цветы, бутылку коньяка, торт и поехал к Люде. Но её квартира уже продана. Новая хозяйка дала адрес, и я отправился туда, надеясь всё исправить. Дверь открыл незнакомый мужчина — её новый муж, инженер с завода. Люда устроилась на хорошую работу, вышла замуж и зажила счастливо. Позже я увидел её в кафе и упал на колени, умоляя вернуться. Она взглянула на меня с холодным презрением, развернулась и ушла. Тогда я понял — потерял её навсегда.
Теперь мне пятьдесят четыре, и у меня ничего нет. Сыновья отреклись, работы нет, сбережения кончились. Живу в съёмной каморке, перебиваюсь случайными подработками. Каждый день мучаюсь вопросом: зачем я ушёл? Почему решил, что молодая девчонка заменит семью, что строилась тридцать лет? Моя слепота разрушила всё, и этот крест я несу теперь до конца дней.
**Что делать?**
Не знаю, как жить дальше. Пытаться наладить связь с сыновьями? Но они не простят предательства. Искать работу? В мои годы шансов — как у снега в июле. Просить прощения у Люды? Она счастлива без меня, и я не вправе врываться в её жизнь. Или просто смириться и тащить эту ношу? Друзья ворчат: «Серёга, сам виноват, начинай с нуля». Но как начать, если всё, что было дорого, потеряно?
В пятьдесят четыре я мечтаю отмотать время назад, но это невозможно. Хочу, чтобы сыновья простили, чтобы Люда хоть раз взглянула без ненависти, чтобы мог загладить вину. Но знаю — эту ошибку не исправить.
**Крик в пустоту**
Эта исповедь — мой крик о прощении, которого, вероятно, не дождусь. Люда, возможно, права, что двинулась дальше. Сыновья, может, справедливо вычеркнули меня. Хочу, чтобы жизнь снова обрела смысл, чтобы мог смотреться в зеркало без стыда, чтобы ошибки не стали мне клеймом. В пятьдесят четыре я заслуживаю шанс начать заново, пусть даже в одиночестве.
Я — Сергей Николаевич, и я потерял всё из-за собственной глупости. Пусть эта боль будет мне наукой, но я не сдамся, пока не найду способ жить с самим собой.
