В телеграмме, которая пришла бабушке от дедушки, слов было немного: «Я ухожу от тебя к Гале, не вернусь». Вместо того чтобы расстроиться, бабушка даже просияла, стала на колени и благодарила Бога за то, что сделал ей такой подарок на старость лет.
Маричка помнила бабушку всегда дружелюбной, искренней и с улыбкой на лице. Дедушка почти не было в ее воспоминаниях с детства, только какие-то отрывки – неприятный запах, резкий тон голоса, запреты на каждом шагу. Бабушка тоже не вспоминала ничего хорошего из их жизни и не желала такого супружеского «счастья» никому.
У дедушки была тяжелая работа. Он работал на железной дороге и каждый день должен был обходить километры путей, внимательно изучать их, чтобы в случае каких-либо повреждений обнаружить их. Делали это с напарником независимо от времени года и погоды, здоровье от такого сдавало заметно, поэтому на работе им регулярно давали направление в санатории, от которых дедушка то и дело отказывался. Но когда здоровье таки пошатнулось, врачи в один голос стали советовать деду пролечиться в санатории, и тот из уважения к медикам согласился. Бабушка сама упаковывала его вещи в чемодан.
Сколько же счастья было, когда он наконец-то уехал! Впереди ждали три недели без диктатуры и запретов, только тишина и покой. На радостях бабушка нажарила целую миску семян и угощала всех соседок во дворе.
За неделю до конца дедушкиного отпуска он прислал телеграмму для бабушки Нины, в которой было всего несколько слов: «Я ухожу от тебя к Гале, не вернусь». Бабушка пробежалась взглядом по телеграмме несколько раз, перечитывала снова и снова, но не могла поверить своим глазам. а потом аж на колени встала и вслух благодарила Бога за то, что даровал ей спокойную старость, не дал упустить раньше срока.
Бабушка даже расцвела от счастья. Первое, что сделала после радостного известия — упаковала и отнесла к сараю все деду вещи, которые вынуждена была гладить каждый день, и то годами. Туда же соответствовала и все его документы – чтобы ни следа от мужа не было в доме.
По окончании отпуска дедушка приехал устроить дела на работе и забрать вещи, и тогда бабушка волновалась только об одном – чтобы он не изменил своего решения.
А на следующей неделе они с дочерью уже ходили по магазинам, выбирая самые красивые обои, которые дедушка раньше не позволял поклеить — все стены должны были быть только беленые. А к обоям купили и яркую светлую ткань, из которой бабушка сшила шторы, о которых мечтала чуть ли не всю жизнь, но не могла себе позволить – дед признавал только коротенькие белые занавески на веревках, которые закрывали только по половине окна.
Всю старую надбитую и потрескавшуюся посуду бабушка наконец-то выбросила, достала новый, который держался для особых случаев, и начала пользоваться им каждый день. Потертая скатерть со стола тоже отправилась в мусор. Можно было больше не экономить на спичках, миле, на таких мелочах, что даже внимания не стоят!
Теперь к бабушке все чаще кто-то заглядывал на чай или по совету по хозяйству, появились приятельницы, которых она угощала своими вкусными пирогами. Но даже морщин на лице как будто поубавилось, и волосы отрастали темные, а не седые, словно помолодела старушка лет на десять. Аж сияло! Мужчины на это тоже не могли не обращать внимания, находились даже храбрецы, которые звали вместе жить, но бабушки уже этого хватило на жизнь вперед. До последнего своего дня она прожила в окружении детей и внуков, которые обожали ее.
