Всю жизнь я мечтал оказаться на месте брата, но судьба распорядилась иначе.
Моя мать родила меня в восемнадцать. Отец сбежал, едва услышав новость — семья его не интересовала, лишь гулянки да собутыльники. Бабушка с дедом, жившие в деревне под Томском, пришли в ярость. По их понятиям, ребёнок без мужа — позор на всю округу. «Убирайся с глаз долой, безмозглая!» — кричал дед, хлопнув дверью. Не знаю, как она выдержала: юная, одна, с грудным младенцем. Но выкарабкалась — поступила на заочное, устроилась в аптеку, ночами падала от усталости. Нам выделили угол в общаге, и я с пелёнок стал её правой рукой: таскал сумки из магазина, мыл полы, грел суп на плитке. Сверстники гоняли мяч во дворе, а у меня детства не было — только обязанности. Гордился этим, хоть и сгрызала обида.
Потом появился Сергей. Нравился он мне сначала: привозил пряники из Екатеринбурга, смешил мать анекдотами. Она ожила, засветилась изнутри. «Женимся, переедем в трёхкомнатную», — объявила как-то. Я ликовал: наконец-то будет папа! Первые месяцы — сказка. Своя комната, книги с полок, гитара в углу. Сергей чинил краны, мастерил полки, а мама пела на кухне.
Но затем она сообщила о беременности. А через неделю Сергей заявил: «Артём, освобождай комнату — будет детская. Переселяйся в чулан». В доме — две спальни, зал, но спорить не стал. Привык молчать.
Когда родился Стёпа, начался ад. Его рёв будил среди ночи, в школе я засыпал за партой. Учителя жаловались, мать орала: «Ты старший! Подавай пример, а не позорь нас!» Стёпа подрос — мои обязанности множились: водить в сад, катать на санках, убирать разбросанные игрушки. Одноклассники ржали: «Нянька!», а я глотал слёзы. Всё лучшее — кроссовки, конструкторы — доставались брату. Просил хотя бы футболку — Сергей бурчал: «Кредиты душат».
В школе Стёпа схватывал двойки, а я после техникума (куда ушёл, лишь бы сбежать из дома) должен был его подтягивать. Он ныл, кидался учебниками, а мать всегда вступалась: «Он же маленький! Ты обязан терпеть!» Его переводили из школы в школу, пока не пристроили в частную — платили, чтобы закрывали глаза на неуспеваемость.
Я же вкалывал на СТО, копил на квартиру. Женился на Лере, родилась Алинка. А Стёпа? Сергей купил ему двушку в новостройке, но брат сдаёт её за 40 тысяч в месяц, а сам дрыхнет на родительском диване. На прошлое Рождество собрались у них. Его новая пассия, Ира, шепталась на кухне с Лерой:
— Повезло тебе с мужем. Артём — опора. Почему Стёпа не может? Уже год уговариваю съехать, а он: «Мама готовит, убирает — зачем мне напрягаться?»
— Брось его, — усмехнулась Лера. — Из маменькиного сынка мужчина не вырастет.
Я застыл за дверью. Стёпа менял девушек, как перчатки, но мать всех выживала — «недостойны моего ангелочка». А он и не спорил, жил, словно барин на печи. И тут меня осенило: я больше не завидую. Мечты о его доле оказались миражом. Трудности закалили меня. Моя жизнь — крепкий дом, смех дочки, Лерины пироги с вишней — выстрадана, не куплена. Я не Стёпа. Я — сам себе победа.
