Отобрала у тёщи дубляж ключей, когда поймала её спящей на моей кровати.
Мамочка, ты просто устала, Агафья! Ты из мухи слона делаешь. Пожилая женщина прилегла отдохнуть, в чём здесь преступление? Она же не чужая, а моя мать! голос Олега переходил в фальцет, он нервно топал по кухне, часто упираясь в спинку стула, будто ищет там поддержку.
Агафья стояла у окна, руки скрещены на груди, дрожала от холода, который она старательно прятала. В голове всё ещё крутилось вчерашнее видение: она, вернувшись с работы пораньше изза сильной мигрени, открывает дверь спальни и видит тёщу. Татьяна Павловна, раскинувшись на их двуспальной кровати в нижнем белье, сладко храпела, обняв подушку Агафьи. На тумбочке недопитый чай и крошки печенья, раскрошенные по атласному покрывалу.
Олег, слышишь меня? прошептала Агафья, в голосе сталь. Она спит в нашей кровати, в недоодежде, ест печенье, а мы её даже не приглашали! Она вошла своим ключом, устроила сиесту. Ты считаешь это нормой?
У неё, наверное, давление скачет! оправдывался муж, но в глазах уже появлялась растерянность. С рынка пришла, сумки тяжёлые, захотела воды, стало плохо. Куда ей деваться? На коврик в прихожей?
У нас же есть гостиная с мягким диваном! Почему она не легла там? Почему именно в нашу личную зону, куда я даже коту не пускаю? И почему она раздевалась, Олег? Если человеку плохо, он звонит в скорую, а не устраивает стриптиз в чужой кровати.
В этот момент из ванной выскочила Татьяна Павловна, уже в халате, который, кстати, принадлежал Агафье. Халат висел у неё на руке.
Я всё слышу! провозгласила она, садясь за «своё» место у стола. И мне горько. Я к вам со всей душой, а в ответ получаю неблагодарность.
Агафья медленно повернулась к тёще, голова всё ещё гудела, но злость действовала лучше любого обезболивающего.
Татьяна Павловна, что вы называете заботой? Входите без спроса, когда нас нет? Или спите в нашей постели?
Тётя сжала губы, искала в сыне поддержку.
Олечка, посмотри на неё. Она меня монстром выставляет. Я шла мимо, захотела полить цветы, а у Марины герань вянет. Зашла, голова закружилась, в спальню зашла прохладнее, кондиционер, лёгонько прилегла. Раздевалась жарко же! Платье не помять хотела, ведь выходное.
А печенье? спросила Агафья. Тоже от давления помогает?
Печенье нашла в вашем шкафу! Сахар упал, надо поднять! Не критикуй меня, деточка. Я твоему мужу жизнь подарила, имею право на чашку чая в его доме.
В его доме, эхом отозвалась Агафья. Вы забываете, что этот дом наш общий. Ипотеку платим вместе, правила ставим мы.
Агафья подошла к столу, вытянула руку.
Ключи.
В кухне повисла гнетущая тишина. Олег замер у холодильника, тётя покраснела, лицо покрывалось пятнами.
Что? переспросила она.
Верните дубликат ключей от нашей квартиры, сейчас же.
Ты с ума сошла! вопила Татьяна Павловна. Олег! Ты позволишь ей так со мной обращаться? Я мать! А если пожар? Потоп? Ключи у матери всегда должны быть! Закон безопасности!
Мы справимся сами, отрезала Агафья. Вы нарушили мои личные границы. Ключи на стол.
Не дам! схватила она свою сумку. Это мой сын, его дом, я буду приходить, когда захочу! Олег, поддержи её!
Олег покраснел, разрываясь между женой и матерью, в руке уже искал корвалол.
Агафья, может, не так резко? пробормотал он. Мама поняла, больше не будет Зачем ключи забирать? Может, мы их забудем?
Если ты сейчас не поддержишь меня, Олег, прошептала Агафья, завтра поменяю замки, а послезавтра подам на развод. Я не нанималась жить в проходном коридоре. Хочу знать, что в моей кровати никто не спит, никому не чужды мои вещи. Выбирай: будь мужчинойхозяином или останься маминым сыночком без меня.
Олег взглянул на мать. Татьяна Павловна держала флаконом лекарство, ожидая, что сын встанет на её сторону, как всегда.
Но он вспомнил, как неделю назад мама «прибирала» его документы и выбросила важный чек, как переставляла мебель в гостиной, пока они в отпуске, «по фэншуй», и как Агафья плакала от бессилия.
Мам, сказал он тихо. Отдай ключи.
Что?! запнулась тётя. Ты меня выгоняешь? Родную мать? За эту истерику?
Мам, ты перебарщиваешь. Спать в нашей кровати слишком. Агафья права. Это наш дом. Отдай ключи, пожалуйста, не доводи до беды.
Тётя медленно достала из сумки связку ключей с брелоком зайца (подарок Олега) и громко бросила их на стол. Брелок жалобно звякнул.
Глуши! крикнула она. Меня здесь больше не будет! Забвение! Когда умру, не приходите к моей могиле, ваши слёзы мне не нужны!
Она схватила сумку, гордо подняла подбородок и вышла из кухни. Дверь захлопнулась так, что штукатурка отскочила с откосов.
Агафья выдохнула, упала на стул, мигрень вновь разразилась.
Ты довольна? пробурчал Олег, не глядя. Теперь её давление подскочит, придётся скорую вызывать. Я буду виноват.
Ты будешь не виноват, а спокоен, ответила Агафья, пряча ключи в карман. Спасибо, Олег. Я знаю, как тебе было тяжело.
Трудно не слово. Она теперь полгода мне жизнь не даст, будет звонить и ругаться.
Переживём, сказала Агафья, обняв мужа сзади. Теперь наш дом только наш.
Но Агафья понимала, что тётя не сдастся. Дубликаты могли быть и у неё. На следующий день она взяла полдня отгул, вызвала мастера и сменила замок, не сказав Олегу, чтобы не тревожить его нервы.
Три дня спустя, в субботу, они проснулись от странных звуков у входной двери ктото пытался вставить ключ. Скрежет, бормотание, попытка повернуть замок, тишина, снова скрежет.
Ты когото ждёшь? шепнул Олег.
Нет. А ты?
Нет.
Они тихо подошли к двери. В глазке было темно ктото закрыл его пальцем.
Да что же это! крикнул изнутри знакомый голос Татьяны Павловны. Заело? Не тот ключ? Красная ленточка
Агафья улыбнулась, а Олег побледнел.
Она сделала копию, прошептала Агафья. Подготовилась, зная, что я потребую ключи.
За дверью зазвонил телефон.
Алло, Людмила? громко заговорила тётя. Стою у ваших дверей! Хотела сюрприз блины испекла, подойду, пока спят, на стол накрою, кофе сварю. А ключ не подходит! Вы сменили замок! Какой позор! Мама же в баррикады готовит!
Олег закрыл лицо руками, прислонился к холодному металлу.
Откроем? спросила Агафья.
Придётся. Иначе она весь подъезд на уши поставит.
Олег резко открыл замок, и тётя ввалилась в квартиру, держась за тарелку с блинами, в другой руке телефон и связку ключей.
О! Проснулись! воскликнула она. Вы сменили замок?
Да, мама, сказал холодно Олег. Специально, чтобы такие «сюрпризы» не случались.
Какие сюрпризы? делала вид, будто невинна. Я же блины с творогом, твои любимые.
Мама, ты три дня назад бросила ключи, сказала, что их не будет, а теперь пытаешься войти с копией! Ты понимаешь, как это выглядит?
Я не утаила! Это старый комплект, нашла в зимнем пальто! И я не тайком! Я хотела завтрак в постель!
Мы не хотим завтрак от тебя, мама. Мы хотим приватности. Ты врет, говорила, что отдала ключи, а сама проверяешь, сработает ли запасной вариант.
Мне нужен ваш вариант! возмущалась тётя, ставя блины на тумбочку. Живите как хотите, сычи! Я к вам с добром, а вы
В этот момент вышла соседка, тётя Вера, любопытная и быстрая на язык, вынесла мусор и остановилась у открытой двери.
О, Татьяна! Что вы так шумите с утра? Я думала, грабят кого.
Грабят, Вера! нашла благодарный слушатель тётя. Душу грабят! Сына у матери отняли, замки поменяли, на порог не пускают! Блины принёс, а они отвергли!
Ай-яй-яй, покачала головой Вера, щурясь. Слышала, как ты минут десять скрежетала ключами. Думала, воры. А ты просто «в гости» без звонка?
Что такого? Сын же!
Не знаю, Тая. Я к своей невестке не лезу. Молодые, у них свои дела. Может, они голыми бегают, а я с блинами Совесть нужна.
Тётя покраснела от стыда. Теперь все в доме знают, что она пыталась вломиться.
Да ну вас всех! махнула она. Дурдом какойто!
Она нажала кнопку лифта, гордо отвернувшись от сына и невестки. Олег взял блины с тумбочки.
Мам, блины забери. Нам не нужны.
Выкини! крикнула она, уходя в лифт. Или собакам отдай!
Двери лифта закрылись. Олег и Агафья закрыли дверь, теперь к новому надёжному замку было лишь два комплекта ключей.
Блины пахнут вкусно, грустно улыбнулся Олег, ставя их на стол.
Не будем их есть, категорично сказала Агафья. Может, она туда слабительного подсыпала.
Олег посмотрел на жену и разразился смехом, сначала тихо, потом до слёз, напряжение последних дней развалилось.
Ты права. Давай я лучше пожарю яичницу. Сам. В нашем доме, без зрителей.
Давай, улыбнулась Агафья, чувствуя, как отступает мигрень.
Они позавтракали вдвоём, обсуждая планы на выходные. Татьяна Павловна больше не звонила неделюдве. Олег сначала хотел позвонить, но Агафья его останавливала:
Дай ей время. Она манипулирует молчанием. Если ты позвонишь первым, она считает, что победила, и всё начнётся заново. Правила изменились навсегда.
Через месяц тётя объявилась, позвонив Олегу на работу, попросив отвезти котёнка к ветеринару. Олег помог, вернулся домой спокойный.
Как? спросила Агафья.
Нормально. Сначала молчала, потом, когда ехали назад, сказала: «Передайте Марише, что у меня рецепт засолки огурцов есть, который она просила».
Белый флаг? удивилась Агафья.
Похоже. И спросила, какой чай у вас был в спальне, понравился ей.
Агафья кивнула.
Чай куплю, огурцы возьму. Но ключи, Олег, она больше не получит. Никогда.
Никогда, твёрдо подтвердил муж. Комфорт жены и мой покой дороже маминых капризов. Цветы сами поливаем, если уедем, или купим автополив.
С тех пор в их доме воцарился мир. Татьяна Павловна всё ещё любит советовать, но делает это только по телефону или в заранее согласованных визитах. Она поняла, что дверь в жизнь сына теперь открывается только изнутри, а войти можно лишь постучать, а не вломиться с мнимой материнской заботой.
А Агафья наконец смогла расслабиться в своей квартире. Она сменила постельное бельё, купила новый халат и знала: когда она вернётся домой, её ждут тишина, порядок и неприкосновенность её личного рая, потому что границы это не стены, а двери, через которые любят друг друга на безопасном расстоянии.
