5 сентября 2023 года
Казалось бы, всё складывается как нельзя лучше. У меня есть любящий муж — Дмитрий Сергеевич, настоящий оплот стабильности, человек, на которого можно положиться. Скоро у нас появится ребёнок — настоящее чудо, учитывая, что нам обоим уже за сорок. Но эту идиллию омрачает болезнь матери.
Врачи диагностировали у неё Альцгеймер ещё в начале года. Мама, Нина Васильевна, одна поднимала меня — отец исчез, когда я была младенцем. Бросить её я не могла, и после долгих раздумий мы с Димой решили перевезти её в нашу московскую квартиру. Он тогда сказал:
— Места хватит, Танечка. Она же твоя мать, да и возраст уже не тот — какой от неё вред?
Мы обустроили ей комнату, возим на обследования, следим, чтобы вовремя принимала лекарства. Но моя беременность, которую я считала счастьем, почему-то её не обрадовала. Я думала, она будет рада внучке — ведь так мечтала о продолжении рода. Вместо этого её поведение становилось всё страннее.
Порой она смотрит на меня стеклянными глазами и вдруг шипит:
— Ты кто такая? Уходи из моей квартиры!
Когда мы пытаемся успокоить её, она кричит:
— Не смейте мной командовать! Я тут хозяйка, а вы — никто!
Она передвигает мебель, прячет мои вещи, а однажды и вовсе вытолкала меня в подъезд, будто я чужеродная. Я терпела, но когда она заставила меня таскать тяжёлые пакеты, мне пришлось остановить её: нельзя же, я на сносях! В ответ только:
— Бессовестная! Всю жизнь на тебя потратила, а теперь даже помочь не можешь!
Я объясняла, что жду ребёнка, что мне надо беречься, но её взгляд оставался пустым. Она не помнит. Не понимает. От этой беспомощности я рыдаю по ночам, и кажется, что каждый мой стон отзывается болью в ещё нерождённом малыше.
Дима тоже на грани. Мать путает его с кем-то, называет то Виктором, то Николаем, а то и вовсе незнакомыми именами. Рассказывает ему о моём детстве, словно он не муж, а случайный гость. Недавно он признался, сжав кулаки:
— Таня, я больше не выдерживаю. Ещё чуть-чуть — и сорвусь. Она сводит меня с ума, и я боюсь, что однажды не сдержусь…
Я сама еле держусь. Но страшнее всего — за ребёнка. У меня двадцать вторая неделя, а в голове крутятся ужасы: вдруг мама решит, что мой малыш — чужой? Выгонит его? Выбросит? Даже думать страшно. Эти мысли гложут меня, крадут сон, отравляют радость материнства.
Подруга Людка, видя моё состояние, посоветовала:
— Отдай её в пансионат. Там специалисты, и вам всем будет легче.
Меня передёрнуло от этих слов. Как я могу предать мать? Она отдала мне всё. Но в глубине души я понимаю: а если это единственный выход? Что важнее — долг или безопасность семьи?
Разрываюсь между чувством вины и страхом за будущее. Не знаю, как поступить. И от этой нерешительности сердце рвётся на части.
Вывод: иногда даже любовь требует невозможного выбора.
