**ДНЕВНИК**
Выскочил я из подъезда и быстрым шагом направился к магазину. Опаздывал — закрывался через десять минут, а ужинать без хлеба не хотелось. У входа сидела девочка лет пяти, прижимая к груди крохотного щенка.
— Дядя, купите моему пёсику хлебца, — тихо попросила она, глядя на проходившую мимо женщину.
— Ты что, одна тут? Где родители? Беги домой! — отрезала та и скрылась за дверью.
Я замер. В глазах ребёнка читались голод и отчаяние. Дело было не в щенке — малышка просто стеснялась просить для себя.
— Твой друг хлеб ест? — улыбнулся я, присаживаясь рядом.
— Да! — оживилась она. — Вообще, он колбасу любит и конфетки… но если голодный, хлеб тоже кушает.
— Понял, — вздохнул я. — Подожди тут минутку.
Взял батон, молоко, йогурт, печенье, конфеты и палку докторской. В очереди вспомнил собственное детство. Мать — пьющая, отца не знал. Бывало, по трое суток сидел голодный, пока она пропивала свою жалкую зарплату уборщицы. Иногда вечерами ползал по детским площадкам, высвечивал фонариком песочницы — находил обгрызенные пряники. У этой малышки взгляд был точь-в-точь как у меня тогда…
Вышел — она всё ещё стояла, дрожа от холода.
— Далеко живешь? — спросил я.
— Вон в том доме, — показала она на хрущёвку через дорогу.
— Давай, провожу.
Она оживилась, засеменила впереди, напевая что-то знакомое.
— Как зовут?
— Оля, — улыбнулась она. — А это — Тёма.
По дороге рассказала: живёт с мамой и бабкой, а пёсика подобрала на улице. Я ещё надеялся, что ошибся в дурных мыслях. Может, просто бедствуют…
— Вот мой дом, — ткнула она в окно второго этажа, откуда гремела музыка. — Я пока не пойду. Дайте еды, мы с Тёмой поужинаем тут.
— Бабушка дома?
— Да. Получили пенсию — пьют на кухне.
Стемнело, вокруг ни души. Уговорил её подняться, проводил до двери. Дома рассказал жене. Лена, беременная на седьмом месяце, сначала отругала за опоздание, а потом расстроилась:
— Бедная кроха… Но, Юр, мы не можем спасти всех. Скоро у нас свой малыш.
Не спал до утра. Мысли о девочке не отпускали.
Через неделю, возвращаясь с прогулки, увидели Олю у магазина. Она рыдала в голос.
— Тёму забрали! — всхлипывала она. — Большие мальчишки унесли его вон туда!
Я рванул в указанный двор, через пять минут вернулся с псом. Лена осмотрела девочку — синяки на руках, следы пальцев на щеке.
— Это мама вчера «воспитывала», — прошептала Оля.
Лена набрала 02.
— Ты предатель! — кричала мне Оля, когда полицейские усаживали её в машину. — Отдайте Тёму!
Щенок остался у нас.
— Бросать его не будем, — сквозь зубы сказал я.
Вечером Лена не выдержала:
— Юра… а если мы возьмём Олю?
— Ты серьёзно?
— У меня сердце болит за неё.
Через три месяца я ехал в приют. Оля играла во дворе, увидела меня — бросилась навстречу:
— Забрал меня?
— Да. Дома тебя ждут мама Лена и… твой младший брат.
— А Тёма?
— Конечно ждёт.
В тот вечер я впервые за долгое время дышал полной грудью. Не всех сирот спасти можно… но хотя бы одну — мы спасли.
**УРОК**: Добро — не в масштабах, а в поступках. Иной раз спасти чужую жизнь — всё равно что спасти свою собственную.
