— Павлик, идём кушать, — ласково позвала няня Таня.
— Не-а, — буркнул он, уткнувшись носом в стекло.
— Павлушенька, давай.
— Не-е-ет! — завопил мальчуган, затопал тощими ножками в потрёпанных колготках. — Мама там!
— Мама придёт позже, а сейчас идём есть.
— Что тут за цирк? Татьяна Михайловна, развели тут нюни — быстро в столовую!
Строгая воспитательница вцепилась в воротник Пашкиной рубашки и потащила к столу. В рот ему запихивали холодные, слипшиеся макароны, он кричал и вырывался, а тётка упрямо толкала ложку.
— Жри, негодник, жри!
Остальные дети застучали ложками по алюминиевым тарелкам.
— Зачем так жестоко, Елена Демидовна? Они же дети… — няня Таня смахивала слёзы.
— Дети? — фыркнула воспитательница. — Будущие уголовники, как и их мамашки!
— Ма-а-амка! — Пашка рухнул на пол, закатившись в истерике.
— Заткнись, сопляк!
— В чём дело? — в дверях появилась ещё одна сердитая тётка. Даже Пашка замолчал.
— Этот бунтует, есть не хочет.
— Чей?
— Дубцовой.
— А, этой оторвы! Выведите его — мать пришла.
Пашка взвизгнул и рванул вперёд, врезаясь в худые коленки.
— Мамка, мамка!..
Молодая женщина опустилась на пол, обнимая сына, целуя его испачканное личико. Шептала что-то, понятное только им двоим.
— Ой, не могу! — всхлипывала пожилая няня, баба Шура. — Как же он её любит… А она? Даром что ветреная да бесшабашная — другим матерям у неё учиться надо!
— Любит… Послабления режима она любит! Скоро пацана в детдом отправят — она ещё нарожает!
— Злая ты, Лена…
— А что не так? У неё детей нет — не поймёт!
— У Тани тоже нет, но душа не очерствела…
Татьяна шла домой, размышляя над словами коллег. Правда ли, что Анютка лишь притворяется? Но как не привязаться к этому малышу с ясными глазами? Да и к его матери, осуждённой по тяжёлой статье…
Пашка ждал маму у окна. Сердцем чуял — вот-вот она придёт.
— Мамка…
— Павлушка!
Они сидели, обнявшись, и Таня смотрела на них, сжимая кулаки.
— Аня, — позвала она. Девушка обернулась, настороженная. — Надо поговорить.
— Вам-то что с меня надо? — спросила Аня, выслушав.
— Я не тебе помогаю, а себе. Павлик — как внук. А ты… могла бы быть мне дочерью.
Два дня думала Анютка.
— Правда тогда говорили?
— Правда.
— А как? Вы же мне никто…
— Насчёт этого не беспокойся. Если не выйдет — я сама за ним в детдом поеду.
— Зачем вам это?
— Павлик уже заплатил. Любовью.
И — о чудо! — получилось. Пашку оставили.
— Спасибо… — прошептала Аня сухими губами.
— Баба, мы поеду ту-ту, потом к тебе! — радостно тараторил мальчик.
Анютка вытирала слёзы. Дни тянулись ещё тоскливее.
Позже её вызвали на долгожданное свидание.
— Дубцова, к тебе гости.
— Мать?! Не пойду! Скажите, что я умерла!
— Иди, шальная!
В комнате ждали… Пашка и Татьяна.
— Мамка!
— Сыночек!..
Трое суток они были вместе. К вечеру третьего дня Аня разоткровенничалась:
— Бабушка растила, а мать… жила своей жизнью. Потом появился отчим. Сперва добрый, потом начал бить. В шестнадцать встретила Игоря…
— Он тебя уговорил взять вину на себя? — догадалась Таня.
Аня кивнула, пряча слёзы.
Больше они не вспоминали об этом. Таня часто привозила Павлика, Аня постепенно оттаивала.
Однажды, вернувшись с посещения, Таня встретила бывших коллег.
— Помолодела, Тань! Видно, счастье — лучший косметолог.
— Дура ты, — фыркнула Лена. — Выйдет твоя зечка — обчистит и сквозь землю провалится!
— Злая ты…
— Зато не дура.
Но Аня писала письма. Школу закончила, профессию получила…
— Поздравляю, доченька, — отвечала Таня, а сама плакала.
Павлик уже в школу ходил. Ждали, когда Аню выпустят.
И вот — звонок: «Неделя как на свободе…»
Таня рыдала, прижимая внука.
— Баба, мамка что, пропала?
— Нет, Пашенька…
— Баба! — мальчик дёрнул её за рукав. — Да вон же она!
На пороге стояла Анютка.
— Мамка…
— Пашка!
Обнялись, всплакнули. Потом Аня подняла глаза.
— Здравствуй… мама.
— Доченька!..
***
— Только в школу пошёл — и уже женится! — волновалась Таня.
— Ой, мам, не напоминай…
— Ба, да вы чего? Всё отлично! — смеялся Павел.
Аня сжала руку Тани.
— Мамочка… Если б не ты тогда…
— Не думай о плохом, доченька. Не думай…
