Записка на холодильнике
Татьяна Михайловна проснулась в шесть тридцать, как заведено. За окном ещё темно, но её внутренние часы, отмерявшие сорок лет, не подводили. Накинула халат, побрела на кухню ставить чайник.
На холодильнике белела бумажка, прицепившаяся к магниту в виде матрёшки. Странно — вчера вечером её тут не было.
Татьяна Михайловна сняла записку, щёлкнула выключателем. Почерк незнакомый, корявый — будто писал человек левой рукой.
«Татьяна Михайловна, простите за беспокойство. Я ваша соседка напротив, из квартиры 56. Меня зовут Галина. Очень стыдно просить, но не к кому больше обратиться. Не одолжите ли немного соли? Верну с лихвой. Спасибо заранее. Галина Сергеевна Морозова».
Татьяна Михайловна нахмурилась. Соседка из пятьдесят шестой? Но там же живёт молодая семья, Зайцевы. Она знала всех в подъезде — как-никак, старшая по дому уже двенадцать лет.
Чайник зашипел. Она отложила записку, принялась собирать завтрак. На душе было неспокойно. Откуда взялась эта Галина? И почему она не слышала, что Зайцевы съехали?
После завтрака вышла в подъезд, постояла у двери пятьдесят шестой. Тишина. Ни смеха детей, ни топота — только приглушённый звук телевизора.
— Кто там? — хрипловатый женский голос отозвался на звонок.
— Татьяна Михайловна, из пятьдесят пятой. Вы записку оставляли? Про соль?
Замок щёлкнул, дверь приоткрылась на цепочке. В щели мелькнуло морщинистое лицо с настороженным взглядом.
— Это вы Татьяна Михайловна?
— Я. А вы Галина Сергеевна?
— Да-да, проходите, пожалуйста.
Цепочку сняли. Квартира внутри оказалась совсем не такой, как у Зайцевых. Ни ярких обоев, ни детских игрушек — всё скромно, по-старинке, но аккуратно.
— Присаживайтесь, — женщина указала на диван. — ЧайнТатьяна Михайловна взглянула в окно и вдруг поняла — всё это время она разговаривала со своим отражением в тёмном стекле.
