Позднее материнство: как весна напомнила о грехе, который нельзя забыть
Анна никогда сильно не мечтала о втором ребёнке. С Сергеем у них уже был сын, семилетний непоседа, и возвращаться к бессонным ночам, подгузникам и детским капризам ей совсем не хотелось. Тем более что карьера наконец пошла вверх — появились возможности, командировки, люди, с которыми было легко, весело и… далеко от семейных забот. Но беременность наступила. Случайно, не вовремя, как это часто бывает.
Сергей, впрочем, сразу сказал, что хочет дочку. «Может, у неё характер будет помягче», — усмехался он. Анна кивала. А внутри — злость, страх, раздражение. Но когда родилась девочка — крохотная, светловолосая, с васильковыми глазами и носиком-пуговкой, — Анна впервые растерялась. Что-то сжалось внутри. Но тут же, словно насмехаясь над этим проблеском чувств, врачи сообщили: у новорождённой серьёзный врождённый порок сердца. Нужно лечение. Потребуется операция.
Это не входило в её планы. Совсем. Всё, чего она добивалась, могло рухнуть. Спортзал, корпоративы, отдых в Сочи с подругами, карьера — а теперь это? Нет. Не сейчас. Не с ней.
Сергей выслушал — и сдался. Развёл руками. И они вдвоём приняли решение, о котором даже между собой вслух не говорили. Родным и знакомым сказали, что девочка умерла.
В детском доме малышку с васильковыми глазами приняла Валентина Ивановна. Работала она там уже двадцать пять лет. Казалось бы, за это время сердце должно было очерстветь. Но нет. Каждый новый «отказничок» оставлял в душе рану. Особенно эта девочка. Тихая, трогательная. Смотрела на неё так, будто искала единственного родного человека.
Валентина Ивановна стала проводить с ней каждую свободную минуту. Девочка начала улыбаться, тянуть к ней ручки, лепетать в ответ на ласку. И Валентина не выдержала. Поговорила с мужем.
— Миша, я не могу её оставить.
— Её же лечить нужно. Потянем?
— Потянем. Она наша. Назовём Вероникой.
Они удочерили её. Им было уже за пятьдесят, здоровье не ахти, денег в обрез. Михаил трудился с утра до ночи. Валентина — с Вероникой по больницам, обследованиям, в санатории. Спали по три часа. Ели что придётся. Но одна улыбка Вероники — и Михаил молодел на глазах.
Девочка росла доброй, отзывчивой, жизнерадостной. В пять лет она помогала соседке-старушке нести картошку: «Бабушка Люба, я понесу две картофелины, вам же легче будет!» И шла впереди, гордо неся свою ношу, словно драгоценность.
Когда пришло время операции, вся деревня молилась. Люди помогали кто чем мог: деньгами, продуктами, добрым словом. Операция прошла успешно. Вероника выжила. Более того — победила болезнь.
Она выросла. Красивая, умная. Училась на отлично, поступила в университет, жила в общаге, приезжала на каникулы домой, где её ждали с любовью и блинами.
В один апрельский день Вероника гуляла по парку. Было тепло, солнце играло в ветвях, птицы пели, земля пахла весной. Она думала о предстоящих майских, о том, как приедет к маме с папой, поможет с огородом, будет вечером сидеть на лавочке с кружкой чая, слушать мамины рассказы.
И вдруг — удар. Прямо к её ногам упал плюшевый мишка. Вероника подняла голову — на скамейке сидела женщина и мальчик лет четырёх. Она подняла игрушку и мягко сказала:
— Ты потерял медвежонка.
— Он мне не нужен, он больной! Он скоро умрёт! — зло крикнул мальчик.
— Не обращайте внимания, — устало проговорила женщина. — Он болен. У него порок сердца. Родители… не захотели с ним возиться. Пришлось мне взять. Внук он мне. Но мне тяжело.
Вероника посмотрела на неё. Женщина была ухоженной, аккуратной. Но глаза… Пустые. Потухшие. Будто в них поселилась зима, несмотря на весну. Что-то в этом взгляде тронуло её.
И она заговорила. Рассказала, что сама была такой же. Что её настоящая мама спасла её. Что с любовью возможно всё. Что они победили — и эта женщина тоже сможет.
А женщина сидела, бледнея с каждой секундой. Потому что перед ней стояла девушка с её лицом. С её глазами. Теми самыми — васильковыми. С глазами, от которых она когда-то отказалась.
Это была она. Её дочь.
— Не может быть… — прошептала она.
— Может, — уверенно сказала Вероника. — Главное — верить. Я верю. И вы верьте.
Она пошла дальше. Светлая. Счастливая. Живая.
А Анна осталась. Как вкопанная. Глаза горели. Душа рвалась на части. Она хотела закричать, догнать, обнять, упасть в ноги, молить о прощении. Но… имела ли она право?
Нет. Она отказалась тогда. Из страха. Из удобства. А потом её жизнь рассыпалась. Сергей ушёл к другой. Сын вырос чёрствым, равнодушным, и теперь она растила внука, которого не любили даже его родители. Одна. Без помощи. Без любви. Без надежды.
И вот — весна. Вот — воскресшая ею когда-то девочка. Чужая, но родная. Счастливая. Спасённая не ею.
Анна не пошла за ней.
Потому что знала: любовь — не право. А дар. Которым она когда-то пренебрегла.
И теперь ей оставалась лишь тень. Тень её дочери. И собственное запоздалое раскаяние.
