Я стоял в приёмном отделении городской больницы в Москве, пока вывеска «Операционная» не стала для меня почти неразличимой от белого шума. Глаза мои неотрывно следили за ней, а сердце стучало, будто пытаясь вырваться наружу. Я сжимал в руках любимый красный пластмассовый трактор с ковшом подарок папы моему четырёхлетнему сыночку Сане. Сначала мальчишка хотел синий трактор, как в мультике, но со временем привязался к этому простому, но дорогому сердцу.
Через мутные стекла появился силуэт доктора, двери отворились, и в коридоре появился усталый врач. Я бросился к нему, будто к спасительнице.
Доктор, как всё прошло? Как Саня? спросил я, чувствуя, как голос дрожит.
Врач с виноватой отрешённостью опустил маску и, тяжко глядя в пол, произнёс:
Любовь Петровна, я Мы сделали всё, что могли
***
Любовь Петровна лежала свернувшись калачиком на кровати своего сына, а подушка всё ещё хранила аромат его маленьких волос. На зеркале напротив блёкла ладошка, испачканная печеньем, и как же хорошо, что она успела не стереть её. Больше он никогда не запачкает стекло и не склонит уставшую голову к подушке.
Сквозь солёную слезу, скользившую по её обветренному щёку, пробежало горе, отжигая её сердце. Её старший сын Андрей был здоров, учился в университете, но маленький Саня Последние недели обследования обещали всё хорошее, пока при родах случайно не нашли сложный порок сердца. При радикальном вмешательстве чтото пошло не так, и теперь его уже нет.
***
Любовь Петровна закрыла глаза, погрузилась в тревожный сон и вновь оказалась на солнечной поляне, усыпанной ароматными ромашками разных форм. Вдалеке стоял её Саня, в любимой рубашке с машинками, с огромным букетом ромашек в руках.
Саня! Сынок! крикнула она, но мальчик, будто бы не слыша, перебирал лепестки. Я бросилась по цветущему полю, раскидывая руки, но он отдалялся всё дальше. В отчаянии я тянула к нему, но он растворился в воздухе, оставив лишь облако ромашек, медленно опускавшееся на землю.
Под тем местом, где упали лепестки, на зелёной траве выстроились белые буквы из цветов, образуя адрес.
***
Проснувшись, Любовь Петровна услышала звонок телефона. На экране Андрей.
Да, сынок, хрипло ответила она.
Мам, я уже в пути, приготовь мне чтонибудь! сказал он.
Я улыбнулась сквозь боль. Прошло почти три месяца с того дня, как ушёл Саня, но у меня ещё был старший сын. Пора пытаться собрать себя и жить дальше.
Конечно, сынок, что хочешь? Блины? спросила я.
Будет круто, мам! Я в автобусе, уже еду! ответил он.
Андрей приезжал каждый выходной, пытаясь отвлечь нас от боли. Я тяжело встала, направилась к кухне, открыл холодильник и обнаружила, что молока нет. Виталий, мой муж, сидел за столом, паёк какуюто микросхему в ноутбуке. Он поднял глаза и спросил:
Что-нибудь надо? Сходить в магазин?
Андрей звонил, просит блины, молоко закончилось, ответила я, лучше сама схожу.
Виталий приподнял очки и чуть улыбнулся: «Живём дальше». Я надела пальто, вышла на весенний вечерний ветер, слышала пение птиц, и, вспоминая Санины пятой весны, прошептала себе: «Эх, не увидел его». Сбросив мрачные мысли, пошла к магазину.
***
С полок я взяла молоко, любимые конфеты Андрея, хлеб и курицу. Вдруг из соседнего ряда послышался знакомый детский смех. В груди сжалось от тоски так смеялся наш Саня. Я бросилась туда, но увидела лишь крошечную фигурку ребёнка, скрывшуюся за стеллажами. Повернувшись, я нашла вывеску с тем самым адресом из сна, красным шрифтом на белом фоне.
Саня, что ты хотел сказать? прошептала я.
Я вернулась домой, размышляя, что всё это не случайно. Нужно будет проверить адрес в интернете, но не сейчас сегодня придёт мой единственный сын, и я должна встретить его как следует, держать себя в руках.
Вечер прошёл удивительно тепло: Андрей делился студенческими историями, уплетал домашнюю еду, а я с Виталием смотрели на него с нежностью, ведь он теперь наш единственный ребёнок. После того, как все разошлись по комнатам, я быстро уснула.
Посреди ночи я проснулась от приглушённого пения из ванной. Сердце замерло это был голос Сани, он напевал свою любимую песенку из мультфильма про синий трактор. Я бросилась в ванную, открыла дверь, но никого там не было. Слёзы потекли по лицу.
Что я ожидала? Саня в ванной? Его нет! Всё это лишь больное воображение! рассердилась я, включила кран и попыталась умыться, чтобы собраться.
Взгляд в зеркало отразил бледное лицо с синяками под глазами. Я намылила руку и провела пеной по стеклу, и буквы из пузырей сами выстроились в тот самый адрес. За спиной прошуршал холодный ветер, и я услышала детский голосок:
Я жду тебя, мама…
***
Ты что, не спишь? спросил Виталий, проснувшись от света ноутбука.
Я сидела в кресле, держа ноутбук на коленях, и глядела в экран.
Виталь, подойди Если ты почувствуешь то же, что и я, значит всё, что происходит, не выдумка
Виталий, всхлипнув, встал и подошёл ко мне. Его взгляд упал на фотографию маленького мальчика: «Зиновьев Егор, 4 года». Оказалось, что ребёнок живёт в детском доме после смерти родителей в ДТП. Я рассказала ему о своём сне, о странном адресе, о том, как в магазине нашёл его на вывеске.
Мы едем твёрдо сказал Виталий.
***
Екатерина Алексеевна, директор дома, провела нас по светлому коридору, постоянно оборачиваясь и пытаясь объяснить ситуацию.
Когда Егор попал к нам, думали, что это временно. Он умный, но замкнутый, три раза пытались усыновить, но он закрывался. Теперь у него появился воображаемый друг, которого он зовёт Саня, и тот говорит, что мама и папа скоро придут. сказала она, открывая дверь в игровую комнату.
Я сразу узнала его: маленький худой мальчишка, сидящий среди детей и собирающий башню из кубиков, подпевавший знакомую мелодию. Егор резко бросился к нам, крикнул:
Мама, папа! Я знал, что вы придёте!
***
Екатерина ускорила процесс усыновления. Она была тронута, узнав о нашей утрате. Через месяц мы с Виталием и Андреем приехали забрать Егора. На прощание он схватил мою руку и крикнул:
Мама, подожди! Там Саня, он хочет попрощаться!
Сердце вновь сжалось, но уже светлой грустью, с принятием, что жизнь продолжается. Теперь от меня зависела судьба этого ребёнка, и я должна была быть сильной. Егор бросился к концу коридора, посмотрел в окно, затем вернулся к нам. За окном, над крышей, взмыл белый голубь, облетел здание, кружась над нашими головами, и исчез в облаках.
