Она сказала «да»
Татьяна Ивановна стояла у окна, глядя, как соседка развешивает бельё на балконе напротив. Утренний свет мягко ложился на её седые волосы, убранные в привычную причёску, которую она делала вот уже сорок лет подряд. В руке дрожала чашка с остывшим чаем.
— Таня, чего задумалась? — окликнул её Николай Фёдорович, входя в комнату. — Каша стынет.
Она не обернулась. В отражении стекла видела, как муж поправляет воротник рубашки. Семьдесят три года, а всё ещё аккуратен. Волосы поредели, но зачёсаны гладко. Брюки отглажены, ботинки начищены.
— Слышу тебя, Коля, — тихо ответила она.
Николай Фёдорович подошёл ближе, встал рядом.
— О чём думаешь?
— Да так, пустяки. Сон приснился странный.
Татьяна Ивановна поставила чашку на подоконник. Во сне она была молодой, лет двадцати пяти, в белом платье стояла перед зеркалом. А рядом хлопотала мама, поправляла фату, шептала что-то ласковое. Проснулась со слезами на глазах.
— Какой сон? — Николай Фёдорович взял её за локоть, повернул к себе.
— Наша свадьба приснилась. Только не такая, какая была, а другая. Красивая.
Муж нахмурился.
— Что значит «не такая»? Всё у нас было как у людей.
— Как у людей, — согласилась Татьяна Ивановна, но голос дрогнул.
Их свадьба прошла в загсе, потом сидели в столовой втроём — она, Николай Фёдорович и его товарищ в качестве свидетеля. Платье купили готовое, серое, практичное. На фотографиях она улыбалась, но глаза были пустые. Будто не её это лицо.
— Иди завтракать, — сказал Николай Фёдорович. — А то опоздаешь на работу.
Татьяна Ивановна работала в библиотеке тридцать лет. Читальный зал, абонемент, пожелтевшие карточки в каталоге. Тишина и покой. Николай Фёдорович сначала ворчал — зачем, мол, жене работать, он и сам прокормит. Но она настояла. Хотелось быть среди людей, среди книг. Дома становилось душно.
Завтрак прошёл молча. Николай Фёдорович читал газету, изредка бурчал про новости. Татьяна Ивановна ела овсянку, думала о своём. За окном моросил дождь.
— Вечером к Серёже зайдём, — сказал муж, не поднимая глаз от газеты. — Звонил, звал на ужин.
— Хорошо.
— Любка, наверное, пирог испекла. Знаешь, как она старается.
Сергей — их единственный сын. Женился три года назад на Любе, девушке скромной и хозяйственной. Татьяна Ивановна невестку любила, но встречи с молодой парой напоминали ей о собственной юности, которая прошла как-то незаметно.
В библиотеке день тянулся привычно. Читатели приходили и уходили, она выдавала книги, принимала назад, расставляла по полкам. В обеденный перерыв присела в уголке читального зала, открыла томик стихов. На глаза попались строчки: «А счастье было так возможно, так близко…»
— Татьяна Ивановна, можно вас? — окликнула коллега, молодая девушка Даша.
— Конечно. Что случилось?
— Не знаю, как быть. Саня сделал предложение, а я сомневаюсь.
Даша села рядом, теребила кончик платка. Глаза красные, видно, плакала.
— В чём дело? Не любишь его?
— Люблю! Очень. Но мама говорит, он мне не пара. Работа у него так себе, перспектив нет. А у Виктора Зотова свой магазин, он тоже ухаживает.
Татьяна Ивановна посмотрела на девушку. Двадцать дваОна вздохнула и закрыла книгу, понимая, что тот давний выбор, который когда-то сделала за неё мама, теперь предстояло сделать самой Даше, и от него зависело, будет ли её жизнь счастливой или просто правильной.
