**Дневник.**
Жила-была женщина в уютном доме под Серпуховом. Во дворе, на клумбе, буйно цвели сирень и ромашки — фиолетово-белое марево кружило голову. Она забрасывала ноги в садовые качели, листала книгу, а из окна тянуло ароматом яблочного пирога. Этот запах смешивался с горьковатой свежестью полыни, и казалось, будто сам воздух был сладким, как в детстве.
Она всегда чувствовала, когда он приедет. В тот день с утра месила тесто, придумывала новые начинки. Все эти щи да котлеты её не вдохновляли. Магия была в муке, послушной её пальцам, в тёплом дрожжевом духе, наполнявшем кухню.
Смешно. Раньше пироги пекла только бабушка. А теперь она. И она вовсе не бабушка.
Он никогда не планировал визиты. Просто проходило время — и его словно ветром сдувало к её порогу. Всегда звонил уже в пути.
У него не было ничего. Только прошлое: два брака, сын, переезд в Питер, чемоданы в багажнике «Жигулей», обрывки воспоминаний и медленное выкарабкивание из чёрной ямы тоски.
Познакомились банально — на дачной гулянке. Его тащил за рукав приятель, её — подруга. Оба не хотели идти, поэтому и стояли в сторонке, будто не в своей тарелке. Потом он пригласил её танцевать под старый магнитофон, купил у бабушки-цветочницы дешёвую гвоздику и повёз её домой через пол-Подмосковья.
И всё переплелось. И он испугался. Зачем снова мучить сердце?
Но каждый раз, когда одиночество сжимало горло, садился в машину и ехал. Чтобы уткнуться в её волосы и прошептать: «Ну, привет…»
Он даже начал думать: а что, если остаться тут навсегда?
Однажды сказал ей об этом. В её глазах мелькнула искра — и тут же погасла. «Как скажешь», — ответила она, разминая тесто.
А расставались всегда болезненно. Он выходил за калитку, оборачивался, возвращался целовать её в макушку. Снова пытался уйти — и снова не мог.
Жалел, что встретил её так поздно. Радовался, что встретил вообще.
А она наливала чай в гранёный стакан, резала пирог и садилась напротив. Ничего особенного. В его жизни были страсти, бури, бессонные нони. Но оказалось, что ему нужна именно эта тишина. Любовь, пахнущая мёдом и смородиновым вареньем. Разговоры до рассвета. Изгиб её талии под стареньким халатом. Её сонное «приезжай» в телефонной трубке, будто сквозь века.
В тот день он не стал ждать выходных. Позвонил, как всегда, с дороги. Выключил телефон, прибавил «Кино» на магнитоле — и не услышал скрежет тормозов.
Она так и не узнает, что он ехал к ней навсегда.
Он так и не узнает, что у его дочки — его глаза, синие, как небо над Байкалом.
