Морозный воздух щипал кожу, словно тысяча иголок, но Николай Петрович не ощущал холода. В его груди поселилась пустота – сердце будто превратилось в глыбу льда, холоднее самой лютой вьюги. Он стоял в центре заснеженного парка, окутанного вечерними сумерками, и вглядывался в прохожих, отчаянно пытаясь разглядеть среди них маленькую фигурку в ярко-алом комбинезоне. Алёшенька. Его внук.
Для Николая этот мальчишка стал смыслом жизни. Сжимая в дрожащей руке телефон, он мысленно проклинал тот злополучный момент, когда отвлёкся на звонок от делового партнёра. Одна секунда – и теперь сердце сжималось от леденящего ужаса. Он корёжил себя без жалости, каждой клеткой своего ещё крепкого тела.
В голове звучал лишь один навязчивый мотив: «Я потерял его». Последний год превратился для Николая в череду невосполнимых утрат. Сначала ушла жена – тихо, по-русски, без жалоб, будто свеча догорела. Потом пришло страшное известие с Алтая – там, во время восхождения, погибли его дочь и зять. Родители Алёшки.
Этот серьёзный малыш с трогательными ямочками на щеках стал единственной ниточкой, связывавшей Николая с прошлым. Его последней опорой. Мысль о потере внука вызывала физическую боль. Он цеплялся за мальчишку, как пьяный за столб. Даже представить не мог жизни без него.
Паника нарастала с каждой секундой. Николай закричал, сорвав голос:
— Алёша! Алёшенька! Где ты?!
В ответ – лишь завывание ветра да косые взгляды прохожих. Для них он был просто нерадивым дедом, упустившим ребёнка. Никто не догадывался, какая буря бушует у него внутри.
И когда надежда уже готова была угаснуть, донесся тоненький испуганный крик – со стороны реки. Николай замер. Это был голос Алёшки. Крик, от которого кровь стынет в жилах.
Не раздумывая, он рванул к воде. Знакомые места – лёд кажется крепким, но под снежной шубой таятся смертельные ловушки. И там, в чёрной воде, барахтался маленький комок в алой одежде. Алёша.
Сердце Николая провалилось в пятки. Он бежал, падал, поднимался, задыхался. Расстояние казалось непреодолимым. Видел, как внука тянет ко дну промокшая одежда. Понимал – не успеет. Но в тот миг, когда отчаяние уже готово было поглотить его, из тени вынырнула фигура. Женщина.
Она двигалась по-звериному ловко – растянувшись на льду, словно тюлень, добралась до полыньи. Одним сильным движением выдернула мальчишку из ледяной западни, потащила к берегу.
Николай подхватил внука, прижал к груди так крепко, что тот запищал. Не говоря ни слова, бросил женщине:
— За мной. Домой. Отогреваться.
В машине, завёрнутый в дедову дублёнку, Алёша постепенно успокоился. Врач осмотрел его, сказал – обошлось. Дома Николай уложил мальчишку спать, а сам отправился на кухню, где его ждала незнакомка в его старом ватнике. Хрупкая, с тенью в глазах.
— Как зовут? — спросил он, протягивая кружку чая.
— Марья.
— Спасибо. Вы спасли моё сокровище. Не представляете, что это значит.
Он попытался сунуть ей деньги, но она отстранилась.
— Да любой бы так поступил. Просто повезло оказаться рядом.
Николай видел – она говорит искренне. Ни корысти, ни расчёта – только усталость да печать горя.
— Может, работа нужна? — осторожно предложил он. — Есть у меня забегаловка. Место посудомойки. Зарплата копеечная, зато стабильная. Если хотите – ваше.
Марья подняла глаза, полные слёз.
— Спасибо… Берусь.
Недели летели. Николай разрывался между внуком и работой. Но всё чаще ловил себя на том, что наблюдает за Марьей. Она работала, как заведённая – чисто, быстро, с каким-то врождённым чутьём. Порой подсказывала поварам такие решения, будто всю жизнь провела у плиты.
И вот гром среди ясного неба – важный чиновник заказал банкет с невыполнимыми условиями. Шанс для ресторана. Риск для Николая.
Именно тогда он и разглядел в Марье что-то большее. Она взяла ситуацию в свои руки, организовала всё без суеты. Банкет прошёл идеально.
Николай понял – перед ним не просто посудомойка. Перед ним человек, заслуживающий доверия. Человек, который тоже искал второй шанс – и нашёл его здесь.
Когда ресторан опустел, Николай подошёл к Марье. Она стояла у плиты, машинально помешивая что-то в кастрюле.
Он молча взял её за руку. Ладонь была холодной, но живой.
— Марья… — голос его дрогнул. — Выходи за меня. Люблю тебя.
Она посмотрела на него – в глазах смешались свет и боль.
— Николай… я тоже. Но не могу. У меня прошлое. Тюрьма. Ты – уважаемый человек, а я… Я тебя недостойна.
Через несколько дней Николай свозил Марью на окраину города. К полуразрушенному зданию её бывшего кафе. Того самого, что когда-то отобрал у неё бывший муж.
Теперь оно сияло свежей краской. А над входом горела вывеска: «Кафе «Ванюшка»».
— Это… — голос Марьи дрожал.
— Не могу жениться на бесприданнице, — усмехнулся Николай. — Не по-нашему это. Вот и сделал тебя равной. Теперь это твоё. Полностью.
Он достал бархатную коробочку, открыл – внутри сверкало кольцо.
— Ну что, хозяюшка, — сказал он серьёзно, — теперь я могу по-честному просить твоей руки. Как равный – равную.
Марья молча протянула ему руку. В этот момент она поняла – её жизнь, казалось бы разбитая вдребезги, собралась заново. Справедливость – наконец-то – восторжествовала.
