Переехала к дочери — и осознала ошибку
Татьяна Игоревна много лет жила одна в старой, но уютной двухкомнатной квартире в районе центрального рынка в Нижнем Новгороде. Дом, хоть и не новый, был добротным, соседи — своими людьми, во дворе каждый уголок знаком. После смерти мужа она не тосковала громко — растила дочь Алену, выучила, помогла с жильем, когда та вышла замуж за местного парня.
Алена с мужем жили по-своему хорошо — растили сына Ваню, а Татьяна Игоревна видела их в основном на Новый год да на именины. Не обижалась — понимала, молодым не до стариков. Но все рухнуло, когда муж Алены ушел к другой. Оставил ей сына, кредиты и разбитое сердце.
Сначала дочь держалась, потом — не выдержала. Денег не хватало, Ваню надо было поднимать, да и себе хотелось хоть что-то приличное надеть. Подруга шепнула: «Продай мамину квартиру, пусть к тебе переедет. И тебе помощь, и ей не одной». Алена недолго думала — уговорила мать. Говорила: «Мы же родные, что нам делить? Ване нужна бабушка, а деньги с квартиры — на его учебу».
Татьяна Игоревна, хоть и сомневалась, согласилась. Продала жилье, отдала дочери все до копейки, собрала вещи и переехала. Первое время все было как в мечтах — готовила, убирала, забирала Ваню из школы. Даже во дворе хвасталась соседкам: «Дети не бросили». Те кивали, но в глазах читалось — то ли зависть, то ли жалость.
Но прошло полгода — и все изменилось.
После развода Алена стала злой. Как будто мать была виновата в том, что муж оказался подлецом. Сначала мелкие упреки: «Зачем ты щи варила? Я просила солянку!», «Опять мои вещи переложила!» Потом — крики, хлопанье дверьми. «Не выходи, когда у меня друзья», — бросила как-то дочь. И стало ясно — здесь Татьяна Игоревна чужой человек.
Ваня, глядя на мать, стал вести себя так же. Хамил, отворачивался, а потом и вовсе перестал замечать бабушку.
А она-то думала, внук станет ей отрадой. Что будут гулять в парке Горького, читать сказки, печь блины. Вместо этого — тишина и ком в груди.
Плакала украдкой. Жаловаться стыдилась. Лишь изредка выходила во двор и говорила старым знакомым: «Не повторяйте моей глупости. Лучше одна, но у себя. Чем в семье, но как посторонняя».
Теперь она живет на птичьих правах. Деньги от квартиры растворились. Помощь — забыта. Осталась лишь ее маленькая комната с выцветшим покрывалом, купленным еще в прошлой жизни.
Она больше не хвастается. Просто смотрит в окно и вспоминает, как когда-то Алена смеялась над ее шутками, как Ваня обнимал ее перед сном. Тогда они были семьей. Теперь — ее терпят.
Что случилось? Может, дочь сломалась. А может, правду говорят: «Хорошо там, где нас нет». Пока жили отдельно — любили. Сошлись под одной крышей — и все пропало.
И каждый вечер она спрашивает себя: неужели это благодарность за жизнь, отданную дочери? Или сама виновата, что поверила в сказку?
Вот и вся история. Без громких сцен. Но с такой болью, что хоть волком вой.
