— Ой, Лида, здравствуй! К маме приехала? — крикнула с балкона соседка.
— Здравствуйте, Галина Петровна. Да, к маме.
— А ты бы с ней поговорила, — вздохнула женщина. — Совсем она, бедняжка, после развода себя не находит.
— В каком смысле? — Лидия насторожилась.
— У меня ведь сон чуткий, ночью часто просыпаюсь. Гляжу в окно — пять утра, а к подъезду такси подкатывает, и твоя мать оттуда выходит. И вид у неё… ну, скажем так, не самый приличный. И весела, как видно. Соседи уже судачат. В её-то возрасте! И зачем она твоего отца выгнала? Ну да, провинился, но кто из нас без греха? Столько лет прожили — и вдруг на старости лет разводиться…
— Спасибо, Галина Петровна, — проговорила Лида, сжав кулаки. — Я разберусь.
Она быстрым шагом направилась к дому. Полгода назад мать выставила отца за дверь, застав его с другой. Лида уговаривала её простить — мол, люди ошибаются. Но мать стояла на своём. И вместо того, чтобы впасть в тоску, будто сорвалась с цепи — новые наряды, вечеринки, подруги.
Лиде это казалось диким. Она вот-вот выйдет замуж, мечтает о детях. А её мать — в клубах до утра? Какая из неё бабушка? Как представлять её будущей свекрови, если одна варит варенье, а другая пьёт мартини под дискотечные ритмы?
Когда Лида вошла в квартиру, мать встретила её с чайником и сияющей улыбкой. Вместо привычного засаленного халата — элегантный костюм. Маникюр, укладка, густые ресницы — казалось, она помолодела на десять лет.
— Ну как, Сашка? — спросила она, наливая чай.
— Всё нормально, — Лида сдерживалась. — А у тебя?
— Прекрасно! Вчера с подругами в баре зависали до рассвета. Танцы, караоке, смех — словно снова двадцать!
— Галина Петровна уже доложила, — резко сказала Лида. — Ты вернулась в пять утра, да ещё и под мухой.
Мать рассмеялась.
— Ну а что ты хотела? В бане квасом не разгоняются!
Лида не выдержала.
— Мам, ты себя не переоцениваешь?
— В чём дело?
— Тебе же не восемнадцать! Танцы, бары — это же… неприлично! Ты должна быть мудрой, степенной… Ты ведь скоро бабушкой станешь!
— Я — женщина, которая наконец-то дышит свободно, — твёрдо сказала мать. — И жить буду так, как хочу, а не так, как от меня ждут.
— Но вы же с папой столько лет вместе! Неужели можно всё перечеркнуть?
Мать замолчала, потом тихо, но чётко ответила:
— Твой отец меня предал. Не по слабости — по выбору. А я больше не служанка. Я хочу жить. Для себя. Достаточно я прожила для других. Теперь — моя очередь.
— Но тебе уже за сорок!
— И что? Мне что, по расписанию в старухи записываться?
Лида поняла, что перешла черту.
— Прости… Я не хотела тебя обидеть. Просто волнуюсь.
— Если стыдно за меня — не зови на свадьбу. Но знай: я не надену платок и мешковатое платье. Буду танцевать, смеяться, может, даже кокетничать. Мне хорошо.
— Нет, мам, я хочу, чтобы ты была. Просто…
— Просто тётя Галя осудит? — мать усмехнулась. — Пусть судит. А я — живу.
Вернувшись домой, Лида рассказала всё Саше
— Я не знаю, как к этому относиться.
Тот только рассмеялся:
— Да твоя мать — героиня. Не сломалась, а расправила крылья. Разве счастье — это преступление?
В выходные Лида позвонила матери.
— Мам, давай сходим в сауну, а потом в бар с джазом?
— Не стыдно будет?
— Скажу, что ты моя старшая сестра, — засмеялась Лида.
— Договорились. Но предупреждаю — домой рано не уйдём.
Тот вечер всё перевернул. Лида впервые увидела, какая сила скрыта в этой женщине. И поняла: может, именно у неё стоит научиться главному — не бояться быть собой. И жить не по указке, а по велению сердца.
