28 мая, Москва.
Сегодня к нам без предупреждения зашла золовка Злата, сестра моей жены Алёны. Я нашёл её вещи разбросанными в коридоре.
Чьи это сапоги с леопардовым принтом? воскликнула Алёна, стоя у двери с тяжёлыми пакетами из магазина.
Олег, её муж, вышел из гостиной, непроизвольно потирая шею, будто только что разбил мамину вазу и теперь ищет, как скрыть осколки.
Алёша, успокойся, начал он, и у Алёны по спине пробежал холодок. Обычно такие слова предвещали поломку машины или визит свекрови. Тут дело… Злата приехала.
В гости? спросила Алёна, ставя молоко и овощи на стол. Странно без звонка. И почему у нас три пары сапог?
Не совсем в гости, тихо сказал Олег, переступая с ноги на ногу у холодильника. Она поругалась с Виталий. Он её выгнал, сказал собрать вещи и уйти. У неё нет где ночевать: мама живёт в однушке с отцом и котом, там нельзя развернуться. Поэтому она попросилась к нам «на первое время».
Алёна поставила пакет с гречкой и посмотрела на мужа.
Какое «первое время», Олег? И почему я узнаю об этом только когда леопардовые сапоги уже оккупировали мой ковер?
Алёна, не кипятись. Она звонила днём, ты была в совещании, трубку не взяла. Она в слезах на улице с чемоданами. Что мне делать? Сестру на вокзал отправлять? Она пробудет неделюдве, найдёт жильё или помирится с Виталий, и уедет. Она тихая, не будет мешать.
В тот момент из ванной выскочила Злата в халате Алёны, в белой махровой халате, который она обычно носит только после вечерней ванны. На голове полотенцовая чалма, в руке бутерброд с колбасой.
Ой, Алёша, пришла! пробормотала она, запивая крошки. Слушай, у тебя закончился бальзам для волос, я последнюю каплю вынула. Купи завтра, а то у меня волосы от стресса встают как косынки.
Алёна посмотрела на халат, крошки и надменное лицо Златы и поняла, что «тихой» жизни конец.
Сними халат, холодно сказала она.
Да ладно тебе, жалко же, отмахнулась Злата, бросилась на диван, схватила пульт и потребовала чай с лимоном.
Вечер прошёл в напряжённом молчании с одной стороны и бесконечном монологе Златы о Виталий, о том, как он её подвёл, и о «новой жизни», которая началась с того, что она съела все котлеты, приготовленные Алёной на два дня, и устроила в ванной парилку на полтора часа.
Когда мы наконец лёгли спать, я сказал Злате:
Оке, это никуда не годится. Почему ты в моём халате? Почему ты командуешь? Неделя максимум.
Алёна, потерпи, возразил я. У неё горе, личная драма. Она скоро придёт в себя, всё наладится. Будь милосерднее, она же моя сестра.
На следующий день я пришёл на работу рано, будучи главным бухгалтером, и мечтал лишь о душе, тёплом душе и тихой книге. Но реальность была иной. Открыв дверь, я услышал громкую попсу, пахло лаком для ногтей и чемто пригоревшим.
На кухне дымилась сковорода, в которой, судя по запаху, когдато жарилась картошка, а Злата уже была в гостиной, раскидав на журнальном столике всю мою косметику. Она красила ногти яркокрасным лаком, ставя ногу прямо на обивку дивана.
Злата! выключил я музыку. Что происходит?
Ой, напугала! крикнула она, размахивая кистью по велюру. Ты чего, подкрадываешься? Теперь пятно.
Я видел красную полосу на любимом диване, и в глазах потемнело.
Ты что, взяла мою косметичку?
Нужно было привести себя в порядок, я на свидание иду. Нужно же всё вытереть, ответила она, не замечая, что я уже разозлился.
Ты чуть не спалила кухню! Убери ногу! У тебя свои лаки, свои кремы?
В чемодане, отмахнулась она. А у тебя есть нормальные колготки? Мои все со стрелками. Я видел упаковку «Омса», сорок дней. Одолжи.
Нет, отрезала я. Не одолжу. И косметику мою на место, и сковородку вымой.
Когда Олег вернулся с работы, Злата встретила его, будто собиралась ночевать на вокзале.
Олежек, я, наверное, пойду спать в метро, сказала она. Твоя жена меня ест, кричит, лаком ругает. Я чувствую себя лишней.
Олег, уставший, посмотрел на меня.
Алёна, что опять не поделили?
Она испортила диван, почти устроила пожар, берёт мои вещи без спроса.
Я случайно! завопила Злата. Она орёт, как прислуга!
Давайте жить дружно, сказал я. Куплю тебе колготки, уберём пятно, вызовем химчистку.
«Дружно» жить не получалось. Дни превратились в хаос: Злата не убирала посуду, оставляла её в раковине, а в ванной висело её бельё, которое она стирала и вывешивала на полотенцесушитель.
Я пытался установить границы.
Марина, у нас принято мыть посуду сразу.
Я потом, пока замачу.
Не включай ТВ громко после одиннадцати.
У меня уши болят, я в наушниках.
Самым страшным было то, как Олег, мой мягкий муж, под влиянием сестры менялся. Злата капала ему в мозги, когда меня не было.
Ты подкаблучник, говорила она, помешивая чай. Она тобой крутит.
Олег стал огрызаться.
Алёна, почему ты не приготовила ужин? Злата голодна, а в холодильнике только вчерашний суп.
Злата взрослая женщина, могла бы и сама готовить, парировала я.
Она гостья! И у неё стресс!
Гости не живут месяцами и не указывают хозяину, что делать.
Три недели прошли, я чувствовал себя выжатым лимоном. Ходил по парку, лишь бы оттянуть встречу с «любимой» золовкой.
Развязка наступила в пятницу. Я получил отгул и решил провести генеральную уборку, пока Злата «на собеседовании» в торговом центре.
Вернувшись в час дня, нашёл дверь незапертой, а в прихожей чужие мужские ботинки огромные, грязные, пятого размера.
Из спальни доносился приглушённый смех и музыка. Я подошёл к двери и открыл её.
На кровати, прямо над покрывалом, лежала Злата в кружевном пеньюаре, подаренном мной на годовщину, и какойто мужчина с татуировкой на плече. Рядом стояли бутылки пива, коробка пиццы на тумбочке, где висело наше свадебное фото.
Опа! воскликнул мужчина, закрываясь одеялом. Хозяйка пришла.
Злата, не смущаясь, обернулась.
Алёна? Ты так рано? Мы кино смотрим. Познакомься, это Стас.
Во мне чтото оборвалось, как лампочка, перегоревшая от напряжения. Я сказал холодным голосом:
Вон.
Что? спросил Стас.
Вон отсюда. Два минуты, чтобы собрать вещи и уйти, иначе я позову полицию.
Ты что, истеришь? возразила Злата, собирая джинсы. Мы просто отдыхали, Стас помогал с резюме.
Я крикнула, и даже татуированный Стас задрожал.
Ты привела постороннего в мою спальню? Ты в моё бельё влезала? Ты ела пиццу на моём матрасе?
Подумаешь, цаца! фыркнула она, натягивая джинсы. Пойду, Стас, тут душно.
Когда Стас ушёл, Злата попыталась вернуться в гостиную, как ни в чём не бывало.
Ты мне весь кайф испортила, сказала она.
Я пошёл в прихожую, взял большие мешки и вернулся в комнату, где Злата оккупировала диван.
Встань.
Зачем?
Я собираю твои вещи. Ты уезжаешь сейчас.
Ты не имеешь права! Квартира же и моего брата! Он меня пригласил! Я не уйду, пока Олег не придёт!
Я открыл шкаф, где Злата развесила свои вещи, сдвинув мою одежду, и начала складывать всё в пакеты: кофты, джинсы, леопардовое платье, грязные носки.
Эй! Ты что творишь? Это кашемир! вопила она, бросаясь.
Адреналин придал мне сил. За пять минут я упаковал всё её барахло в три больших чёрных мешка.
Ты больная! Я Олегу позвоню! крикнула она, схватив телефон.
Я вынес пакеты и чемодан на лестничную площадку.
И ты тоже выходи, указала я на дверь.
Не пойду!
Хорошо, тогда вызову наряд. Скажу, что в квартире чужой человек отказывается уходить. Прописка у тебя где? У мамы в Бирюлёво? На туда и поедешь.
Злата, увидев решимость в моих глазах, бросилась в коридор, схватив сумку.
Ты пожалеешь! Олег тебя бросит, стерва! крикнула она.
Я захлопнула дверь, дважды повернула замок и поставила цепь. Сердце бешено колотилось. Я прислонилась к двери и упала на пол. В коридоре слышались её крики, она билá дверью и кричала, что её грабят.
Я набрала Олега.
Олег, сказала я, стараясь не дрожать. Твоя сестра сейчас в подъезде со своими вещами.
Что?! Что ты сделала? удивился он.
Она привела мужика в нашу спальню. Они в нашей кровати, в моём белье.
Тишина. Олег переваривал информацию.
В нашу? сказал он. Если ты её защищаешь, можешь ехать к маме вместе с ней. Я сегодня поменяю замки.
Через час в квартире воцарилась тишина. Злата, устав от криков, унесла вещи в такси к маме. Олег пришёл бледный, сначала отвёз её, а потом вернулся домой.
Я сидела на кухне, пила чай, руки всё ещё дрожали. Я уже заселила стиральную машину, выбросила пеньюар в мусорный отсек.
Она уехала? спросила я, не глядя на мужа.
Да, к маме. Она уже звонила, кричала, что мы звери.
Мы? подняла брови.
Ну ты. Я сказал ей не лезть.
Олег сел напротив, взял меня за руку.
Ирочка, прости. Я был дураком. Думал, она просто поживёт, успокоится. Не знал, что такой перебор.
А три недели изводили меня? Диван испортила, вещи брала, хамила? спросила я.
Видел, вздохнул он. Боялся маму обидеть. Она всегда говорит: «Родня святость, надо помогать». Я терпел, думал, всё рассосётся.
Не рассосётся, сказала я. Паразиты сами не отваливаются, их надо вытравливать.
Звонок от мамы прозвучал, Олег посмотрел на экран и бросил звонок.
Давай просто посидим в тишине? предложил он. Без телевизора, без разговоров о Виталий.
Давай, согласилась я.
На следующий день пришла мама, Наталья Петровна, с сумкой, требуя обсудить «злополучную» Злату.
Открывайте! Я знаю, что вы дома! кричала она.
Я открыла дверь.
Наталья Петровна, здравствуйте. Если о Злате, то обсуждать нечего.
Мама ворвалась в прихожую, как штопор.
Вы выгнали девочку на улицу! Как собаку! С мешками для мусора! У неё психологическая травма! Она всю ночь плакала!
А у меня травма от того, что в моей постели кувыркались чужие люди, резко ответила я. Ваш ребёнок перешёл все границы.
Она не в гостях, а у брата! Вы же пришлая! парировала она. Квартира общая, но Олег вложил в неё душу!
Я вложила деньги, ипотеку платим совместно, а первый взнос от продажи бабушкиной квартиры, контрвопросила я. Поэтому мои права здесь больше, чем у вашей дочери.
Ты эгоистка! рыдала она. Мы к тебе со всей душой, а ты сапоги ей пожалела! Бельё! Что тебе? Тряпки! Главное человеческие отношения!
Именно человеческие. Злата вела себя посвински. Я три недели терпела. Всё.
Олег вышел в коридор.
Мама, прекрати, сказал он твёрдо.
Она замерла, привыкнув к тому, что сын молчит или кивает.
Что «прекрати»? Ты слышишь, как она с матерью разговаривает? Она всех рассорит! Олег, собирай вещи Златы: фен, плойку, и извинись перед сестрой.
Я не буду извиняться, сказал Олег, положив руку мне на плечВ конце концов я заперла дверь, выключила свет и понял, что свобода начинается тогда, когда смелость ставит границы.
