28 октября, суббота
Утром я обнаружил в прихожей, где обычно висит старый настенный часы, будто замёрзший момент. Стрелки застыли на без пяти шесть. Я постучал их подеревянной стене, прижмял к уху тишина. «Наверное, батарейка», подумал я, но в этот же миг в голове всплыл странный вопрос: знак ли это? Всё, что я ожидал от жизни, уже случилось: дети выросли и уехали из квартиры, муж, к счастью, здоров, но уже пятый день сидит у старого друга в Подмосковье. Одиночество, к которому, кажется, я привык, в утренних часах прозвучало особенно гулко и ощутимо.
Сварив крепкий кофе, я заметил коробку со старыми открытками, которую накануне вынул с верхних полок, решив прибрать вещи. Потянувшись к ней, я вытащил пожелтевший конверт без марки. Внутри не открытка, а письмо, написанное тонким, почти детским почерком. «Дорогая Алёна! Поздравляю тебя с днём рождения и желаю» дальше шли типичные пожелания, но сердце дрогнуло, когда я увидел подпись: «Твой навеки, Сергей».
Сергей Петрович моя университетская любовь, человек, за которого я когдато была готова выйти замуж, но судьба раскладывала карты иначе. Он уехал в Казань, ухаживая за старой матерью. Письма становились всё реже, а потом перестали приходить вовсе. Я встретила другого, вышла замуж, родила детей. О Сергее я не думала почти тридцать лет он превратился в призрак прошлой жизни, отдалённый и не имеющий ничего общего с тем, что у меня now.
Но сейчас, держа в руках это письмо, я ощутила острое сожаление не о несбывшихся планах, а о том, что некоторая важная ниточка оборвалась тогда и висит в воздухе, неразрешённая. Что с ним? Жив ли он? Мысль показалась странной, навеянной утренней тишиной и остановившимися часами. Я отложила письмо, допила кофе и принялась за уборку. Образ Сергея всё же не отпускал: я вспомнила прогулки по осеннему парку, когда он читал мне стихи Вознесенского, которые я не понимала, но делала вид, что понимаю, лишь бы слышать его голос.
Весь день прошёл в какомто смутном, почти медитативном состоянии. Я перебирала старые фотографии, письма, безделушки. Часы в прихожей молча наблюдали за мной.
На следующий день я купила новые батарейки и вставила их в часы. Стрелки дрогнули и пошли. Щёлк. Привычный тикток наполнил коридор. И в тот момент зазвонил телефон.
Алёна? прозвучал до боли знакомый голос. Голос, который я слышала лишь в детских снах. Это Сергей. Прости за беспокойство, я не знаю, как объяснить. Вчера весь день думал о тебе. Нашёл твой номер через общих знакомых Ты, наверное, совсем меня забыла.
Я молчала, глядя на часы, которые теперь ровно отсчитывали время. Я не забыла. Просто спрятала его гдето глубоко, как прячут самое ценное и ненужное. И вот он вернулся не чтобы всё перевернуть, а чтобы поставить точку, или многоточие.
Я тебя помню, Сергей, тихо ответила я. Вчера как раз перечитывала твоё письмо.
С той стороны провода повисло удивлённое молчание.
Не может быть прошептал он. Знаешь, вчера нашёл нашу общую фотографию у реки. Мы там с тобой
Мы говорили больше часа. Оказалось, он живёт в трёх часах езды от нас, в Тула, у него взрослая дочь и маленький внук. Жена умерла пять лет назад.
Мы договорились встретиться, просто выпить кофе, поговорить.
Я положила трубку и подошла к окну. Шёл дождь, стучал по подоконнику, смывая пыль. Я не знала, что будет дальше. Ничего не решалось, ничего не ломалось. Просто остановившиеся часы снова пошли, и в моей размеренной жизни появилось лёгкое, едва слышное тиканье нового времени.
Я не стала планировать встречу, не представляла её в деталях боялась сглазить, боялась обмануть себя ожиданиями. Жила эти несколько дней в странном, зыбком состоянии, будто шла по тонкому весеннему льду, чувствуя, как он прогибается под ногами, обещая треснуть.
Муж вернулся с дачи, загорелый, пахнущий шашлыком. Рассказывал про рыбалку, про то, как они с приятелем чинили баню. Я кивала, улыбалась, ставила на стол щи, а сама ловила себя на том, что смотрю на него как бы со стороны. На его доброе, привычное лицо, на руки, которыми он уверенно держит молоток или вилку. И думала: вот он, мой муж. Человек, с которым прожита жизнь. А за порогом другая жизнь, незавершённая, в лице седого мужчины с голосом из прошлого.
В день встречи я надела простое бежевое платье то самое, в котором муж всегда говорил, что я хорошо выгляжу. Я не красилась ярко, лишь слегка подчёркнула глаза тушью. «Зачем? спросила себя. Чтобы доказать ему, что время меня пощадило? Или себе?»
Он выбрал тихое кафе в Подмосковье, не в центре, уютное, с небольшими столиками и ароматом свежей выпечки. Я вошла и сразу увидела его. Он сидел у окна, нервно теребя салфетку, глядя в свою чашку. И в тот миг я узнала его не как юного студента с гитарой, а как сегодняшнего мужчину: в уголках глаз лучики морщинок, руки уже не мальчишеские, а прожитые.
Он поднял глаза, встал, и на его лице отразилось то же самое не восторг узнавания, а тихое, почти испуганное: «И это ты?»
Алёна, сказал он, и голос дрогнул.
Сергей, ответила я, села напротив, чувствуя, как под ногами слегка дрожит пол.
Первые минуты прошли в пустой болтовне о погоде, о дороге, о том, как изменился город. Он признался, что ехал сюда, как на экзамен, и три раза менял рубашку. Я рассмеялась, и лёд начал таять.
Затем пошли воспоминания. Сначала осторожные, будто пробуя воду, потом смелее. Смеялись над курьёзными случаями из студенчества, которые тогда казались трагедиями, а теперь выглядели забавными. Вспомнили старого преподавателя по теории конструкций, которого все боялись. Вспомнили, как гуляли всем курсом по ночной Москве, любуясь огнями.
Когда кофе был допит, а на столе стояли новые чашки, наступила пауза та самая, в которой должно прозвучать главное.
Я потом очень долго жалел, сказал он, не глядя на меня, вращая блюдце. Что не забрал тебя с собой. Что не настоял. Я думал, что делаю правильно, даю нам время. А время оно оказалось не на нашей стороне.
Я молчала. Что я могла сказать? Что тоже жалела? Это было бы неправдой. Ведь из той развилки выросла моя жизнь: муж, дети, радости и печали. Жалея о ней, я предала бы всё это.
Не надо, Сергей, тихо произнесла я. Не надо жалеть. Всё было правильно. Мы были молоды и глупы. Если бы ты тогда настоял, а я бы поехала Мы, наверное, через месяц разругались бы в пух и прах. Ты стал бы для меня человеком, который украл мою жизнь в Москве. А я для тебя обузой, рядом с бабушкой.
Он посмотрел на меня, в глазах удивление и какаято грустная ясность.
Ты так думаешь?
Я в этом уверена. Мы идеализировали прошлое, Сергей. Мы влюбились не друг в друга, а в свои воспоминания. В тех двух юнках, которых уже нет.
Он откинулся на спинку стула и вздохнул. Вздох был странный одновременно облегчённый и разочарованный.
Ты, как всегда, оказалась мудрее. Я пришёл сюда не зная чего. С надеждой на чудо, наверное. Что увидим друг друга и время отступит.
Время никуда не отступает, я мягко улыбнулась. Оно просто есть. И у нас с тобой оно было. И это прекрасно. Но сейчас оно другое.
Мы вышли из кафе вместе. Он проводил меня до машины.
Спасибо, сказал он. За то, что пришла. И за правду.
Спасибо тебе, ответила я. За то, что нашёл. Мне было важно это знать.
Он кивнул, потом нерешительно протянул руку. Я пожала её тёплую, твёрдую, реальную. И отпустила.
Я ехала домой, глядела на улицы, по которым когдато бегала юной и беззаботной. Ничего не изменилось и всё изменилось. Я не чувствовала ни грусти, ни пустоты. Было какоето светлое, чистое молчание внутри, как в комнате после долгого разговора, когда всё сказано и душа лёгка.
Дома муж смотрел футбол. Увидев меня, выключил звук.
Как? спросил он просто, без «где была?», без «с кем?». Он знал, о чём я говорила вчера. Я сказала ему, что встречалась с однокурсником, с которым не виделась сто лет.
Ничего, ответил он. Поговорили?
Хороший, кивнула я. Но совсем чужой.
Я прошла на кухню, чтобы поставить чайник. Мой взгляд упал на вазу с сиренью, которую муж нарвал утром во дворе. Фиолетовые, ароматные гроздья. Я потрогала прохладные, влажные лепестки.
Муж вошёл на кухню, обнял меня сзади и положил подбородок мне на голову.
Я тебя люблю, сказал он просто, будто сообщая, что завтра будет дождь.
Я знаю, ответила я, закрывая глаза. И я тебя.
Я поняла, что часы в прихожей остановились не для того, чтобы вернуть прошлое, а чтобы окончательно утвердить меня в настоящем. Чтобы показать: всё, что было, было необходимо. И всё, что есть, единственно верное место во всей вселенной.
Теперь я слышу их тикток точно, ровно, и понимаю: время наш союзник, если мы принимаем его такими, какие они есть. Урок, который я вынес: нельзя жить в плену воспоминаний; надо принимать прошлое, ценить настоящее и позволять будущему идти своим ходом.
