Мне приснился странный сон – будто я живу в маленьком городке под Новосибирском, а зовут меня вовсе не Марина, а Алевтина Степановна. В этом сне у меня были близнецы – мальчик Степан и девочка Ульяна. Мы с мужем, Владиславом, столько лет ждали этих малышей! Но в нашем счастье оказалась тень – моя свекровь, Валентина Петровна.
Она являлась ко мне в этом сне, как призрак из прошлого, и шептала странные вещи: «У нас в роду двойни не бывает. Девочка что-то слишком светлая… Да и у Степана глаза не наши». Голос её звучал, как скрип несмазанных саней по зимней дороге.
Однажды, когда мы собирались гулять по заснеженному парку, свекровь вглядывалась в пелёнки и бормотала: «У Владика в детстве было не так… Здесь что-то нечисто». Вместо гнева из меня вырвался смех – горький, как полынная настойка. «Может, у тебя в детстве вообще ничего не было?» – ответила я, и в тот же миг странная ясность озарила мой сон.
Я велела ей собрать свои вещи – старые платки, фотоальбомы с пожелтевшими снимками, баночки с вареньем. «Принесёшь анализ ДНК – тогда вернёшься», – сказала я, и слова мои повисли в воздухе, как морозный пар. Владислав стоял рядом, и в его глазах читалась та же усталость, что и в моих.
Во сне мне не было стыдно. Я защищала свой дом – этот уютный деревянный дом с резными наличниками, где пахло блинами и детским шампунем. Разве может называться бабушкой та, кто вместо колыбельных шепчет ребёнку сомнения? Пусть лучше на печке гуляет ветер, чем в доме поселяется этот ядовитый холод.
Сон оборвался резко, но я проснулась с чётким пониманием: иногда дверь должна быть заперта. Особенно для тех, кто приходит с дурными мыслями. Даже если за этой дверью – родная кровь.
