Дневник. Записка о жадности: сказ о Водяном-обманщике.
Дверь скрипнула почти сразу, едва пальцы коснулись звонка. На пороге — старушка, лет под восемьдесят, взгляд ясный, с хитринкой.
— Доброго здоровья, — вежливо поклонился паренек.
— И тебе, милок, — кивнула она. — Только что за манеры без предупреждения? Бабку-то не спугнул?
— Меня, родная, уж давно ничего не пугает, — усмехнулась старуха. — Сама бы теперь страшилки рассказывала. Ну ладно, заходи. Из соцзащиты? Или куда там?
— Нет, бабушка, от фирмы. Чудо-фильтры для воды ставим. Включил — и пьёшь, как из родника. Без химии, чисто, по-старинке.
— Охо-хо, сам Водяной пожаловал! — засмеялась бабка. — Дело хорошее, проходи.
Парень тщательно вытер ноги о половичок.
— Разрешите не разуваться? — кивнул на коврик.
— Да ладно тебе, чего уж. Внучка потом пол помоет, молодая еще, не чета мне — старой перечнице.
— Да что вы, бодрая, румяная! — льстиво пробормотал он. — Прямо хоть на кадриль. А кухня-то где? Покажу товар…
— Ах, подлиза! — фыркнула бабка. — В зеркала не гляжу — вот и верю. Пойдем, покажу.
На кухне парень осмотрелся и вдруг спросил:
— А чего это вы не отражаетесь? Не упырь ли часом?
— Да нет же, — закашлялась старуха. — Внучка зеркала повыше повесила, а я малорослая. Не дотянусь, хоть на цыпочки становись.
Он начал возиться с фильтром, крутил, демонстрировал мутную воду до и прозрачную после. Старуха слушала, кивала.
— Куплю, — вдруг сказала. — Но сперва чайку со мной испей. Один не люблю. Минут пять — не больше. Чай травяной, крепкий.
Быстро вскипятила воду, засыпала травы. Воздух наполнился ароматом мяты и зверобоя.
— Семья есть? — ненароком спросила. — Детки?
— Нет, пока один.
— И правильно. Рано тебе. Ну как чай?
— Чудесный, бабуля. Где такой берете?
— Я не беру. Лешие мне на именины носят.
Он прыснул, решив, что старуха шутит. Но смех быстро стих.
— А скажи, паренек, зачем по квартирам ходишь? Ради чистой воды? Не верю.
Губы сами собой разжались:
— Нет. Фильтры за копейки беру, а продаю вдесятеро дороже. Порой в воду добавку подмешиваю, чтоб вкуснее казалось. Народ ведётся, а мне выгода.
— Вот и всё, — спокойно кивнула старуха. — А ведь предупреждала: чай волшебный. Кто выпьет — соврать не сможет. Лешие, говоришь? Да. Они и заварили этот сбор. За жульничество — кара.
Парень хотел вскрикнуть, но тело уже рассыпалось лёгким туманом, оседая в медный таз, подставленный старухой.
— Захотел быть Водяным? Теперь будешь. Наш речной давно помощника просил. Десять лет отработаешь — потом видно будет.
Она вылила воду в раковину.
— «Чего не отражаешься, бабуля?» А потому что мне триста лет. А зеркала внучка повыше вешала — чтобы люди не пугались.
Засмеялась себе под нос.
— Первый был — счётчики менял. Теперь молнии направляет. Его стихия — воздух. Твоя — вода. Познакомитесь. В следующий ливень.
Старуха прошла мимо зеркала, в котором не отразилось ни единой морщины. Тень скользнула по полу и растаяла в тишине старой квартиры.
