Мы разошлись, потому что жена не хочет стоять у плиты
На днях мы с мужем поругались так, что я выставила его за дверь. Теперь он коротает дни у своей мамаши в Выборге, а я собираю осколки десятилетнего брака, превратившегося в кромешный ад. Свекровь в истерике — названивает, умоляет вернуть её «несчастного мальчика». Но мне наплевать на её слёзы. Я больше не намерена быть прислугой в собственном доме.
Даже родная мать не поняла:
— Варя, ты рехнулась? Останешься одна с ребёнком! Зачем клевещешь на Ваню? Он же золотой муж: не бухает, кулаками не машет, деньги в дом несёт!
Я вышла за Ваней замуж в двадцать лет — зелёной девочкой, верящей в сказку. Благодаря бабкиной двушке в наследство я не была бесприданницей. Родители развелись, но отец и его родня меня не бросили. Именно его мать помогла с жильём. В эту квартиру мы с Ваней и заселились после свадьбы. У него не было ничего — лишь доля в маминой трешке, но мне было всё равно. Я верила, что любовь важнее денег.
Через полгода я забеременела. Наша Даша родилась, когда мне едва стукнул двадцать один. После декрета я осталась без работы. Устроиться с маленьким ребёнком, который то и дело температурит, оказалось нереально. «У вас дочь? Извините, не возьмём», — твердили мне в офисах. Помощи ждать было неоткуда: ни свекровь, ни мои родные не могли сидеть с Дашей. Я застряла в четырёх стенах, крутясь между готовкой, уборкой и пелёнками.
Ваня работал в Гатчине, возвращался затемно, и мы почти не виделись. Весь быт легёл на мои плечи. Он не то что мусор не выносил — даже кружку за собой не убирал. Я не смела ему перечить: он же кормилец, устаёт! Винила себя, старалась быть идеальной, вертелась как белка в колесе. Но Ваня начал ворчать:
— Жируешь! Отвела ребёнка в сад — и валяешься. Работу найти не можешь? Посмотри, в какой лачуге мы живём!
Его слова резали, как нож. Я чувствовала себя дармоедкой, будто и правда сижу у него на шее. Старалась ещё больше: готовила, убирала, даже носки ему подносила. Но скандалы из-за денег учащались. Ваня ныл, что ему тяжело тянуть семью, а свекровь поддакивала: «Мой сынок совсем замотался из-за тебя!»
Я сдалась и вышла на работу. Дни превратились в ад: садик — офис — снова садик. Зарплата вышла приличной, даже больше Ваниной. Но дома ничего не изменилось. Через две недели он снова набросился:
— Холодильник пустой! Где ужин? Я что, после смены ещё и мусор должен выносить?
— Хочешь, чтобы я с ребёнком и пакетом отходов по улице шастала? — огрызнулась я.
Ваня забирал Дашу у мамы и ждал меня с работы. Я приползала в восемь вечера, выжатая как лимон, и на кулинарные подвиги сил не оставалось. Готовила на скорую руку, иногда брала пельмени. Но Ване было не угодить:
— Все жёны успевают, а ты не как все?
— Все мужики обеспечивают семью и не ноют! — парировала я. — Если мы оба работаем, давай делить быт пополам!
Я зарабатывала больше, но вся домашняя каторга по-прежнему висела на мне. Ваня считал, что плита и швабра — «бабье дело», и опускаться до этого не намерен. В пример ставил отца: «Вот это мужик!» Я взорвалась:
— Твой отец сам квартиру купил, а не ютился в жениной! Если тебе не нравится — марш к мамочке!
Ваня собрал вещи и ушёл. Свекровь тут же завела пластинку: «Что люди скажут! Подумай о ребёнке!» Но мне плевать на сплетни. Я устала быть рабыней для человека, который не ценит ни меня, ни мой труд. Даша — со мной, и мы справимся. Но иногда я спрашиваю себя: как я дошла до такой жизни? Почему терпела это годами? Любовь ослепила меня, но теперь пелена упала: я заслуживаю большего.
