Суббота. Семь утра. Тот самый день, когда я наконец-то могла отоспаться после долгих трудовых будней, укрыться потеплее и не слышать звонка будильника. Но мои мечты разбились в тот момент, когда с грохотом распахнулась дверь, и в квартиру с торжествующим видом ввалилась моя свекровь. Не одна. А с племянниками — детьми её младшей дочери Светланы.
Я ещё сонная лежала в постели, когда услышала, как они с визгом носятся по коридору. Сердце ёкнуло от тревоги. Что происходит? Почему они здесь? Свекровь, будто ничего не случилось, заглянула в спальню и сладким голосом произнесла:
— Доброе утро, доченька! Сейчас я тебе кофейку сварю.
Не зная её характера, можно было подумать, что её внезапно осенила нежность ко мне. Но Нина Петровна за десять лет совместной жизни ни разу не проявляла таких чувств просто так. Значит, что-то задумала. И это «что-то» непременно станет для меня новой головной болью.
Мы направились на кухню. Я еле передвигала ноги, а пока варился кофе в турке, племянники устроили настоящий погром. За считаные минуты они разбили мою любимую фарфоровую чашку — ту самую, что подарила мне покойная бабушка. Осколки они судорожно пытались затолкать под диван, будто я не замечу. Когда я опустилась на колени, чтобы собрать этот беспорядок, в дверях неожиданно возник мужчина с двухъярусной кроватью.
— Простите, куда вы это заносите? — спросила я, застыв с совком в руке.
— Как куда? — приподняла бровь свекровь. — В детскую. Детей оставляем у вас.
— То есть как — оставляем?
— Свету в больницу положили. А мне одной с ними не управиться, — вздохнула она с фальшивой печалью.
— В больницу? В какую? В Сочи, что ли? — уточнила я. — Может, и меня туда срочно госпитализировать?
Лицо Нины Петровны потемнело.
— Кто тебе сказал?..
Я молча достала телефон и показала ей страницу её дочки в Одноклассниках.
— Вот, полюбуйся. Фото на пляже, коктейль в руке, пальмы — значит, в реанимации? Видимо, новый курортный санаторий.
Свекровь зашипела, но тут же взяла себя в руки.
— Ну да, так вышло. Но мы же семья! Ты должна помочь!
— Должна? С каких это пор? Всю жизнь я для вас была чужая, «не пара Серёженьке», «из простых». А теперь вдруг семья? Да и твоя Светка всегда относилась ко мне как к прислуге. Ни благодарности, ни уважения. Дети у неё — точная копия, грубят без конца. И теперь я должна две недели с ними сидеть, работу забросить, нервы мотать?
— Родная… ну пойми… войди в положение, — пробормотал муж, прижавшись к стене, словно провинившийся школьник.
— Нет, Сергей. Не родная. Не няня. И не дура. Я вас всех просила: если нужна помощь — спрашивайте. А не подсовывайте сюрпризы. Это манипуляция. И я в этом участвовать не буду. Забирайте детей, забирайте кровать — и марш отсюда. Сию же минуту.
Племянники заревели, свекровь закатила истерику, но я уже не реагировала. Не впервой на меня взваливают чужую работу. Но впервые я сказала «нет».
Они ушли. Со скандалом, с рёвом. Муж ушёл следом.
А через пару часов пришло сообщение:
«Ты меня разочаровала. С тобой невозможно жить. Разводимся».
Вот так. Один день. Одна граница, которую я наконец осмелилась провести — и мой брак закончился.
А знаете что? Я не жалею.
Потому что если для мужа его мать и её вранье важнее жены, если он не может защитить меня и хоть раз усомниться в «святости» своей сестры — значит, это был не муж. А придаток к семейной системе, где я всегда была чужой.
Теперь я свободна. Сначала будет нелегко. Зато больше никто не ворвётся ко мне в семь утра с чужими детьми и мебелью.
